Да она и не собиралась никуда уходить. Николас Блэклок выглядел очень больным. Лицо его было смертельно бледным даже в свете костра, а лоб пересекали глубокие морщины боли. Фейт присела на колени рядом с ним. Может, его ранили в голову во время драки? Неужели это она виновата?
Его густые черные волосы в беспорядке разметались по лицу. Фейт отвела их назад. Потом вытащила платок, все еще мокрый от морской воды, и осторожно вытерла испарину с лица больного. С закрытыми глазами Ник выглядел моложе, чем показалось ей вначале. Ему еще нет тридцати, подумала Фейт.
Складки на лбу немного разгладились? Или она выдает желаемое за действительное? Фейт выпрямилась и обнаружила, что мистер Мактавиш смотрит на нее, угрюмо и подозрительно сдвинув брови. Он швырнул на землю скрученные одеяла так, словно бросил перчатку.
– Надеюсь, вы не возражаете против ночевки на песке, под открытым небом, мисс, – сказал Стивенс, выкладывая поленья замысловатым узором.
Фейт печально улыбнулась, но у нее не хватило духу объяснить, что выбора все равно нет.
– Что случилось с мистером Блэклоком?
Стивенс открыл рот, чтобы заговорить, но мистер Мактавиш прервал:
– Помолчи-ка ты, болтун! Если он захочет, чтобы она знала, то сам ей утром расскажет!
– Значит, к утру он поправится?
Большой шотландец смерил ее угрюмым взглядом.
– Ага, поправится!
– Вы можете спать здесь, мисс. – Стивенс поднял узел, который бросил Мактавиш, и встряхнул одеяла.
Фейт заколебалась. Довольно близко к мистеру Блэклоку.
Стивенс продолжал:
– Вам лучше лечь поближе к костру. Я вижу, вас искусали комары. Дым разгонит их.
Фейт потрогала рукой лицо, которое было сплошь в комариных укусах после предыдущей ночи.
– Мак будет спать вон там. – Мактавиш раскатывал себе одеяло довольно далеко от костра. – Комары его не беспокоят. И кроме того, он ужасно храпит. Я буду вон там, с другой стороны костра.
– А как же мистер Блэклок? Разве никто не будет присматривать за ним?
– Нет. Вульф будет охранять всех нас; он залает при первых признаках тревоги.
Фейт вспомнила, как огромный пес рычал и лаял, и почувствовала себя спокойнее.
– А теперь давайте-ка спать, мисс. Хороший сон прибавит вам силенок. Мистер Николас тоже скоро заснет. Как только головная боль проходит, он обычно засыпает.
– Спасибо, мистер Стивенс.
Он заколебался.
– Просто Стивенс, если не возражаете, мисс. Видите ли, я – конюх мистера Николаса. Он вырос у меня на глазах.
Фейт кивнула:
– Хорошо, если вы настаиваете.
– Спасибо, мисс. Ну, если у вас есть все, что нужно, тогда я на боковую. Спокойной ночи, мисс.
Фейт пожелала новым знакомым спокойной ночи, затем завернулась в одеяло и бросила последний взгляд на Николаса Блэклока.
Он теперь дышал ровнее, наверное, уснул. Его сильный профиль четко вырисовывался на фоне мерцания огня. Во сне он выглядел мягче, не таким суровым и угрюмым.
Беовульф бросил тоскливый взгляд в сторону бородатого хозяина, покрутился на месте, улегся на песок рядом с мистером Блэклоком и с громким вздохом закрыл глаза.
– Хорошая собака, – сказала ему Фейт.
Пес открыл один злой глаз, взглянул на нее и тихо зарычал, обнажив желтые клыки.
– Какой хозяин, такая и собака, – шепотом сказала она ему.
Фейт лежала, наблюдая, как пламя отбрасывает пляшущие тени, и думала о сестрах.
Где они сейчас и что делают? Возможно, беспокоятся. Они должны были получить ее последнее письмо, в котором она сообщала, что уходит от Феликса. Наверняка теперь сестры недоумевают, куда она запропастилась, почему ее так долго нет.
Она закрыла глаза и попыталась послать хорошие мысли своей близняшке. Иногда у них получалось чувствовать друг друга на расстоянии.
Худшим за эти последние недели было чувство беспомощности. Фейт понятия не имела, что делать. Всю свою жизнь она позволяла другим заботиться о ней: старшим сестрам, гораздо более смелой близняшке, своему дяде и, наконец, Феликсу.
Феликс. Какой же наивной, доверчивой дурой она была!
Она лежала, укутавшись в одеяло, глядя на бархатное ночное небо. Одинокая звезда казалась чуть ярче других. Она будет как эта звезда, яркая и одинокая. Так или иначе, но она научится заботиться о себе. Она больше никогда не будет зависеть от других.
Огонь тихо потрескивал. Пляшущее пламя образовывало яркое сияние на фоне ночного неба. Где-то вдалеке плескались в успокаивающем ритме волны, и вскоре Фейт тоже уснула.
Ее разбудил посреди ночи какой-то звук, она не могла понять какой. Она осторожно приподняла голову и огляделась. Ничего не видно. Беовульф сидел в напряженной позе, навострив уши, и смотрел на мистера Блэклока. Огромный пес тихонько поскуливал и царапал лапой одеяло, на котором спал хозяин.
Фейт придвинулась ближе. Пес тихо, угрожающе зарычал. Голова мистера Блэклока беспокойно металась из стороны в сторону, словно он оказался в ловушке. Лицо его не было безмятежным, но уже не казалось маской боли, как раньше. Это был скорее дурной сон, чем боль. Фейт хорошо знала, что такое ночные кошмары. Ее с сестрой-близняшкой довольно часто посещали тяжелые сны.
Фейт протянула руку и пощупала лоб Ника, легонько скользя пальцами.
– Ну-ну, все хорошо, – прошептала она. Его глаза широко открылись и невидящим взглядом уставились на нее. – Тише, – мягко повторила она. – Это просто сон. Не о чем беспокоиться.
Он слепо огляделся вокруг, словно ища кого-то.
– Ш-ш-ш... Все живы и здоровы. Все хорошо, не волнуйтесь. Спите.
Он схватил ее за руку, мгновение, не мигая, посмотрел на нее, затем снова закрыл глаза. Хватки, однако, он не ослабил и испустил громкий вздох, прижав ее руку к своей груди.
Фейт сделала несколько попыток высвободить ладонь, но не смогла даже пошевелить пальцами. Его сердце билось ровно, чуть учащенно.
Она легла рядом с ним и стала ждать, когда Ник уснет, чтобы освободить свою руку.
Его грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Как морские волны, накатывающие... и отступающие...
Ник проснулся с первыми лучами солнца.
Он потянулся и немедленно ощутил маленькую женскую ладошку, прижатую к его груди.
Кто это, черт побери? Он не помнил, чтобы ложился в постель с женщиной. Единственная женщина, которую он помнил... И тут события предыдущего вечера разом нахлынули на него. Он вспомнил девушку, убегающую от тех негодяев, и драку – Боже, это доставило ему истинное удовольствие! – вспомнил, как они обедали вокруг костра и как девушка делала вид, что ей есть где жить...
Остальное было сплошным белым пятном. У него снова был приступ. Так скоро! Проклятие!
