— Ты бы не радовался, если бы знал, что я хочу сказать, —проворчал О’Коннелл.
— Да? — удивился губернатор. — И что же теперь, Джок?
— Дилхорн, — сердито ответил О’Коннелл. — Ходят слухи, что ты собираешься назначить Тома Дилхорна мировым судьей. Этого человека привезли сюда в цепях, и он с дьявольской хитростью прибирает к рукам все, что увидит. Говорят, что даже янки-китобои взяли его в долю. Ты прекрасно знаешь, что он завладел контрольным пакетом акций кирпичных заводов, монополизировал грузовые перевозки. Возможно, он и есть истинный владелец Демпстерской ткацкой фабрики. Он борется с Уиллом Френчем за контроль над каменными карьерами, а, главное, финансирует строительного подрядчика, который перестраивает для тебя Сидней…
У полковника началась одышка, прежде чем он успел перечислить последние завоевания Тома Дилхорна. Впрочем, Макуайр тоже был в курсе событий.
— Все это, — спокойно возразил губернатор, — свидетельствует о том, что именно такого человека и следует назначить мировым судьей.
— Проклятие! — взорвался О’Коннелл. — Он же каторжник! И как ему удалось столько захапать, скажи мне?
— Бывший каторжник, — поправил его Макуайр. — Он уже отбыл срок, и у меня нет причин полагать, будто его состояние нажито нечестным путем. На самом деле, он известен как человек слова. И это тем более похвально, поскольку приехал он сюда очень молодым и совершенно нищим. Я считаю, что подобная карьера заслуживает награды, а не наказания. Колонии нужны такие люди.
— Нужны такие люди! — простонал О’Коннелл. — Что случилось с тобой, Лахлан, с тех пор, как ты стал здешним губернатором? Вот уж не думал, что ты станешь потакать мошенникам. В какую же размазню ты превратился?
— Том Дилхорн талантливый человек, — спокойно продолжил губернатор. — Он никогда не вернется в Англию, а колония нуждается в умных и предприимчивых людях, которые не мечтают убраться отсюда на первом же судне. Я не сомневаюсь, что из него получится отличный судья, хотя бы потому, что он понимает людей.
— Черт подери! — О’Коннелл был вне себя. — Конечно, он их понимает! Это же сброд. И он такой же, как они. Софистика, Лахлан, софистика. Я не верил Джеку Кэмерону, когда он предсказывал нечто подобное, но, похоже, у него больше здравого смысла, чем у тебя. И чем же это закончится? Скажи мне.
— Кстати, я хочу назначить мировым судьей и доктора Алана Керра. Но пока Дилхорн не согласится, я не стану ничего ему предлагать. Мне нужны они оба.
— Сделать судьей Керра, предателя и мятежника? Пока Дилхорн не согласится? И ты хочешь сказать, что у него хватит наглости отказать тебе? Или у него больше ума, чем у тебя?
— Дилхорн очень осторожен, и, думаю, даже ты это признаешь, — строго возразил Макуайр. — И он согласен со мной, что торопиться не стоит. Он уже стал членом Школьного совета и очень хорошо себя зарекомендовал.
— Так назначь его сразу своим заместителем, — ухмыльнулся О’Коннелл. — Действительно, Лахлан, все это вытекает из твоего дурацкого убеждения, будто эта чертова дыра станет великолепным городом, соперничающим с европейскими столицами! Подумать только, здесь же одни каторжники и всякое отребье! С таким же успехом ты можешь назначить судьями кенгуру или дикарей. А что до Керра… Может, когда-то он и был джентльменом, но он ничем не лучше Дилхорна. Он требует, чтобы заключенных лучше кормили и предоставляли им лучшее жилье. А дальше что?
Едва не захлебнувшись словами, полковник вынужден был умолкнуть. Затем он продолжил.
— Посуди сам, Лахлан, у этого поселения нет будущего.
Макуайр побелел от ярости. Отвечая, он едва сдерживал свой гнев.
— Я не согласен. Вижу, ты и не пытаешься заглянуть в будущее, и это не удивительно, поскольку ты вместе со всем твоим семьдесят третьим полком задержишься здесь ненадолго. Дай Дилхорну возможность приносить пользу. Некоторые из «избранных», Годфри Баррелл, к примеру, уже это сделали.
— Я бы предпочел дать ему плетей, — ответил О’Коннелл, вставая. — С тобой бесполезно спорить, Лахлан. Но я предупреждаю тебя, что мои офицеры крайне возмущены твоими действиями. Ты напрашиваешься на неприятности.
— Но это не помешает мне исполнять мои обязанности, а если я пойму, что Дилхорн должен стать мировым судьей, он им станет.
В ответ О’Коннелл громко хлопнул дверью. Губернатор Макуайр тяжело вздохнул, придя к выводу, что ему приятнее общаться с бывшим каторжником, чем со своими старыми армейскими друзьями.
Том Дилхорн не думал ни о губернаторе Макуайре, ни о Эстер Уоринг. В данный момент его занимали перемены в собственной жизни и то, как они отразятся на его любовнице Мэри Махони.
Раньше она отказывалась выходить за него замуж, но теперь, с возрастом, изменила свое отношение к браку. Том вынужден был взглянуть правде в глаза. Ему придется жениться на ней, хотя на самом деле он не хотел брать ее в жены и не верил, что она будет с ним счастлива.
Его удерживала рядом с Мэри лишь собственная порядочность. Он не знал, как расстаться с ней, не причинив ей боли.
Но когда Том пришел к ней в очередной раз, Мэри спокойно, хотя и с некоторым сожалением, сообщила, что решила разорвать их отношения.
— Один хороший человек сделал мне предложение, Том, — сказала она, — а ты не хочешь на мне жениться. К тому же, я уже не ровня тебе. Ты изменился, и теперь тебе нужно совсем другое. Ты должен жениться на леди, Том, такой же, как Сара Керр, чтобы тебе было о чем поговорить с ней, чтобы ей было уютно в твоем роскошном доме. А я и не хочу, и не сумею развлекать твоих шикарных гостей.
Он молчал.
— Ты давно уже меня разлюбил. Но, несмотря на твою репутацию, ты слишком добрый и не смог бы бросить меня после всех этих лет. Нет, не спорь.
— Ты действительно этого хочешь, Мэри?
— Конечно… да и ты тоже.
Том не мог это отрицать.
В ответ он сказал:
— Ты права, Мэри. Я подарю тебе этот коттедж и буду выплачивать небольшую сумму каждый месяц.
Женщина начала отказываться, но Том настоял на своем.
— Кто знает, — заявил он, — что может случиться с тобой в будущем?
В конце концов, Мэри согласилась, и они расстались друзьями.
— Поскорее найди себе хорошую жену, любимый, — пожелала Тому Мэри, поцеловав его на прощание.
Том обещал присматривать за Эстер, а он всегда выполнял свои обещания. Проходя ярким и солнечным утром мимо школы, устроенной в помещении бывшего склада на Йорк-стрит, он услышал доносящийся из классной комнаты детский смех. Дверь была открыта, и Том украдкой заглянул внутрь.
Подсматривать, конечно, нехорошо, но Тому не хотелось, чтобы Эстер его увидела. Она смутилась бы, начала вести себя неестественно, а он стремился взглянуть на нее в спокойной обстановке.
