Но тут молодой человек заметил Маргариту и вовремя удержался от сильных выражений, уже готовых сорваться с его губ, при виде изысканного сэра Перси в этом жутком грязном наряде.
– Да, – сказал Блейкни спокойно, – во всей этой, хм… мой друг! До сих пор у меня еще не было времени спросить вас, что делаете вы здесь во Франции, когда я приказал вам оставаться в Лондоне? Несоблюдение субординации? Что? Вот погодите, перестанут болеть мои плечи, и вы увидите, какое наказание вам предстоит.
– Клянусь дохлой рыбой, я готов его получить, – отчеканил сэр Эндрью со смехом. – Тем более что вы сами сможете привести его в исполнение… Однако разве бы вы позволили отпустить леди Блейкни в такой путь одну? Но, во имя всего святого, сударь, скажите, где вы достали столь экстравагантные одежды?
– Да, они довольно изысканны, не правда ли? – радостно засмеялся Перси. – Но поскольку вы уже здесь, Фоулкс, – добавил он с неожиданной серьезностью и значительностью, – нам нельзя терять больше времени. Эта скотина Шовелен может Кого-нибудь послать приглядеть за нами.
Маргарита была так счастлива, что могла остаться здесь навсегда, слушая его голос и задавая ему сотни вопросов. Но при упоминании имени Шовелена она сразу же встревожилась, испугавшись, что дорогая ей жизнь вновь будет подвергаться опасности.
– Но как же мы доберемся обратно? – вздохнула она. – Отсюда все дороги до самого Кале переполнены солдатами и…
– А мы и не пойдем в Кале, сердце мое, – ответил Перси. – Напротив, совсем в другую сторону: мыс Серый Нос менее чем в половине мили отсюда. Там нас встретит шлюпка.
– Шлюпка?
– Да, – сказал он с веселым смехом. – Это еще одна моя маленькая шутка. Я уже говорил тебе перед тем, что, когда я обронил в хижину записку, там была еще одна, для Армана, в которой я велел ему первую оставить, чтобы Шовелен и его команда во весь дух бросились к «Серому коту». А во второй маленькой записочке была моя настоящая инструкция для них и для старика Бриггса. Я велел ему выйти в море и повернуть на запад, и, когда он будет совсем вне видимости Кале, послать лодку в маленькую бухту, которую мы с ним хорошо знаем, это как раз за Серым Носом. Там будут меня ждать, я знаю условный сигнал, так что, пока Шовелен и его люди будут сидеть и ждать в бухте, которая «как раз напротив „Серого кота"», мы будем уже в безопасности на «Полуденном сне».
– По ту сторону Серого Носа? Но я… Я не в силах идти, Перси, – беспомощно простонала Маргарита, пытаясь подняться на свои измученные ноги и убедившись, что не может даже встать.
– Я понесу тебя, дорогая, – просто сказал он. – Ты же знаешь, слепой ведет хромого.
Сэр Эндрью тоже вызвался помочь нести эту драгоценную ношу, но сэр Перси не мог доверить свою любимую ничьим рукам, кроме своих собственных.
– Когда вы оба будете в безопасности на борту «Полуденного сна», – сказал он своему юному другу, – и я пойму, что глаза мадемуазель Сюзанны не встретят меня в Англии укоризной, тогда настанет и мой черед отдохнуть.
И своими все еще сильными, несмотря на усталость и страдание, руками он поднял измученное тело Маргариты, словно пушинку.
А по пути, поскольку сэр Эндрью весьма учтиво сохранял дистанцию, было прошептано немало слов, которых даже осенний ветер не смог похитить, поскольку улетел отдохнуть.
Вся его усталость была забыта; плечи, должно быть, очень болели, потому что солдаты били жестоко, но мышцы казались стальными, а энергия – сверхчеловеческой. Это путешествие в полмили длиной было нелегким, но он ни на миг не позволил усталости завладеть своими мускулами. Он шел твердым шагом, обнимая драгоценную ношу сильными руками, и, лежа в его объятиях, тихая и счастливая, то и дело проваливаясь в легкую дремоту или следя за постоянно прибывающим утренним светом, освещающим милое лицо с ленивыми отяжелевшими синими глазами, порой радостными и светящимися добродушной улыбкой, Маргарита шептала множество всяких слов, помогавших ему коротать этот изнурительный путь, действуя целительным бальзамом на его болящее тело.
Когда они наконец достигли бухты за Серым Носом, на востоке начинал заниматься радужный рассвет, лодка уже ждала; в ответ на сигнал сэра Перси она подошла ближе, и два дюжих британских моряка имели честь отнести леди в лодку. Полчаса спустя все уже были на борту «Полуденного сна». Команда, бесконечно преданная хозяину, не выказала ни малейшего удивления, увидев его в столь неординарном наряде.
Арман Сен-Жюст и другие беглецы с беспокойством ждали прибытия своего отважного избавителя. Но сэр Перси не стал выслушивать выражений их благодарности, а сразу проследовал в свою отдельную каюту, оставив совершенно счастливую Маргариту в объятиях брата.
На борту «Полуденного сна» все носило отпечаток изысканной роскоши, которая была так близка сердцу сэра Перси Блейкни. И когда корабль бросил якорь в Дувре, Сапожок Принцессы уже был одет в те пышные одежды, которые так любил и всегда хранил на всякий случай на борту своей шхуны.
Трудность возникла в том, чтобы найти Маргарите туфли, и как велика была радость маленького юнги, когда леди смогла ступить на английский берег в его лучшей паре.
Отдых – это тишина! Тишина и радость для тех, кто перенес много страданий и кто наконец обрел большое, настоящее счастье.
Как поговаривали, на блестящем обручении сэра Эндрью Фоулкса и мадемуазель Сюзанны де Турней де Бассерив, на котором присутствовали его королевское высочество принц Уэльский и вся élite фешенебельного общества, самой красивой женщиной была, без сомнения, леди Блейкни, в то время как одеяния сэра Перси стали предметом обсуждения jeunesse dorée[29] Лондона на многие дни.
Также совершенно точно известно, что месье Шовелен, доверенный представитель республиканской Франции, не присутствовал там, равно как и на всех прочих приемах, происходивших в Лондоне после памятного бала у лорда Гренвиля.
Декоративный цветок. (Здесь и далее примеч. перев.)
Аристократов на фонарь! (фр.)
Брабантские кружева.
Скучаю, мой друг (фр.)
Заключительная ария Эвридики, в русском переводе – «О, жребий злосчастный…».
Мой друг (фр.).
Шапо-бра (фр.) – вид шляпы.
До свидания (фр.)
Острота (фр.)
Приказание (фр.).
