Наконец показалась лохматая и рыжая голова младенца и одно плечико. Патрик почувствовал, что сейчас грохнется в обморок от переполнявших его эмоций. Олава наклонилась и что-то сделала руками, одновременно напрягаясь всем телом, отчего малыш вдруг оказался в ее руках, а из лона матери хлынули родовые воды, а затем выпал темно-красный послед, и ребенок разразился криком.
— Убери все это, — коротко приказала Олава мужу, который трясущимися руками стал собирать испачканное полотно.
Олава с облегчением опустилась на пол, давая отдых напряженным до судорог ногам. Затем она попросила мужа сделать теплую воду в тазу, разбавив ее кипятком из чана. Когда она проверила воду и нашла ее подходящей, Олава опустила своего малыша в таз и омыла от родовой крови, а затем запеленала в чистую пеленку, предварительно перерезав и завязав пуповину.
— Откуда ты все это умеешь? — изумленно спросил Патрик.
— Моя бабка принимала все роды в деревне, а я помогала ей, — лаконично ответила Олава.
Завернув малыша в теплое одеяло, она, сияя от счастья, протянула его мужу.
— На, возьми на руки своего сына, муж мой.
Патрик осторожно, словно малыш был стеклянный, принял его из рук Олавы и понял, разглядывая его кричащее красное личико, что означает выражение «на седьмом небе от счастья». Он словно оказался в теплом, бесконечно радостном пространстве, куда не проникает грех и злоба, а есть только покой и любовь.
— Я люблю тебя и благодарю за сына, — прошептал он, глядя поверх малыша на Олаву.
В это время в одном маленьком городе домой возвращались после приема у заместителя губернатора молодые супруги Уиллоби. Энни взяла мужа под руку и весело рассуждала:
— Скажи, пожалуйста, разве может жена так командовать мужем? Присцилла вертит Николасом как хочет, а ведь со дня их свадьбы прошло не больше двух месяцев.
— Со дня нашей свадьбы прошел год, а ты владеешь мной безраздельно, словно рабом, — смеясь и целуя ее в щеку, ответил Джек. — Я спешу исполнять все твои желания, и это доставляет мне наслаждение. Что ты сделала со мной, колдунья?
— О чем ты говоришь, мой супруг и повелитель? — невинно хлопая ресницами, проговорила Энни. — Это я всегда предугадываю твои желания и выдаю их за свои…
Счастливые супруги весело рассмеялись. Джек тепло посмотрел на жену и произнес:
— Энни, когда я женился на тебе, то думал, что сильнее любить просто невозможно, но как-то так выходит, что с каждым днем я люблю тебя все сильнее. Мне все больше хочется видеть тебя, дотрагиваться до тебя, больше проводить времени с тобой и детьми…
— Ну, наши малыши еще такие маленькие, что не способны отличить папу от мамы или от няни и оценить твою преданность, — возразила Энни.
— Ты не права! — горячо возмутился Джек. — Вчера Микаэла мне улыбнулась, когда я взял ее на руки, а Джонни завопил от возмущения, что папа забрал сестренку из колыбели, а его оставил!
— Микаэла улыбается постоянно все время, что не спит и не ест, а Джонни просто наделал в пеленки, — подзадорила его Энни.
Джек насупился и хмуро посмотрел на жену. Но увидев нежный овал дорогого лица, ее прекрасные зеленые глаза, в которых сейчас плавали искорки смеха, тут же растаял. Тем не менее он ворчливо сказал:
— Ты наказана за строптивость, Энни. Сегодня получишь на сто поцелуев меньше…
Энни с задумчивым видом произнесла, хотя ее губы дрожали от сдерживаемого смеха:
— Уж и не знаю, как я сумею насладиться оставшейся тысячью…
— Тысячью чего? — спросил Джек.
— Тысячью твоих поцелуев, — ответила она и поцеловала мужа в губы.
— Энни, мы не в спальне и даже не в нашем доме, — простонал Джек. — Зачем же ты дразнишь меня, дорогая?
— Затем, что мы уже почти пришли, — прошептала Энни ему на ухо. — Няня Клэр превосходно смотрит за малышами, а я только покормлю их грудью и поднимусь наверх к тебе. И если ты сегодня такой скупой на поцелуи, я подарю тебе свои…
Джек посмотрел на любимую женщину полным страсти взглядом и спросил:
— Обещаешь?
