Илзбет накрыла его ладонь своей, чтобы он перестал ее раздевать.
— Саймон, мне нужно кое-что знать. Скажи, ты не уйдешь снова, как тогда? Я чувствовала себя так, словно во мне что-то сломалось. Не хочу испытать этого вновь! Вот, кстати, одна из причин, отчего я вела себя так грубо, раз за разом отвергая тебя и твои письма, и подарки.
Саймон обнял ее лицо обеими ладонями и заглянул в глаза. Она не сказала ни слова, но он читал ответ в ее глазах, слышал его в тоне голоса, когда она говорила, как ей было больно. И он нежно коснулся губами ее губ, ища окончательного примирения.
— Больше никогда, Илзбет! Когда я ушел, я воткнул нож в собственное сердце. Я тебя люблю, — прошептал он, и Илзбет, тихо вскрикнув, бросилась ему на шею.
Ее поцелуй вскружил ему голову. Все, о чем он мог сейчас думать, — это то, что держит в объятиях восхитительную женщину.
— Саймон, я так тосковала, — сказала Илзбет, и они с Саймоном принялись торопливо раздевать друг друга, сгорая от желания прижаться друг к другу…
Раскрыв на груди его рубашку, Илзбет покрыла поцелуями теплую кожу от плеча до плеча, помогая Саймону снять с нее последнюю одежду. Он поцеловал ее снова, и она чувствовала, как бушует в нем огонь желания, который разгорался и в ней самой. Илзбет застонала от восторга, когда их обнаженные тела смогли наконец соединиться. Она была готова мурлыкать, как кошка, и терлась об него, ласкаясь. Как приятно щекотали грубые волоски, покрывающие его тело…
Он гладил ее руками, покрывал поцелуями. Жадно целовал грудь, скользил рукой меж ее бедер, чтобы свести с ума дерзкой лаской. Ей хотелось бы дарить наслаждение в ответ, отвечая поцелуем на поцелуй, но потребность ощутить его внутри себя вдруг стала невыносимой. Похоже, сейчас не время долгих чувственных ласк; будет и другой раз.
— Скорей, Саймон! — вскрикнула она, обхватывая бедрами его бедра, извиваясь, вжимаясь в его мужскую плоть. — Войди в меня сейчас же! Я так долго чувствовала пустоту…
И он дал ей то, чего она просила, пронзив ее одним могучим движением. Илзбет вскрикнула — столь ошеломительным было наслаждение. Он бился в исступлении, произнося слова любви и касаясь губами ее кожи. Когда ее тело свело сладостной судорогой, она прижалась к нему, как только могла, и выкрикнула свои слова любви к нему. Сквозь гул крови в ушах услышала, как он сказал «моя», и чуть не засмеялась, радуясь его гордости счастливого обладателя. А потом чуть не расплакалась тоже от радости, когда с новым могучим толчком он излил в нее семя.
Саймон медленно перекатился на спину, усадив Илзбет сверху. Больше он с ней не расстанется, в крайнем случае лишь на неделю. А еще он мог бы пойти принести сюда какой-нибудь еды. Она любит его! Саймон улыбнулся. Она призналась в любви, когда ее тело содрогалось от страсти, пока он изливал в нее семя.
Он почувствовал, что она пошевелилась, и открыл глаза, и встретил пристальный взгляд Илзбет. Задумчивый и серьезный, хотя смешинки все еще плясали в глубине ее зрачков.
— Я сделал что-то не так?
— Конечно, нет, и ты это сам знаешь, негодник ты этакий. Нет. Простоя подумала, что у тебя такой довольный вид!
— Действительно. — Он поцеловал кончик ее носа. — Ты призналась, что любишь меня. Ты кричала на всю округу.
— Неправда.
— Правда. Спорим, что смогу заставить тебя проделать это еще много раз?
Он перевернул Илзбет на спину и улыбнулся. Эта женщина всегда давала ему почувствовать себя изощренным любовником, при том, что он отлично знал, что вряд ли может похвастать особым умением и опытом. Он заставит ее кричать о любви к нему снова и снова, наслаждаясь двойным восторгом. Ее страстью и ее любовью…
Илзбет стиснула зубы, когда он принялся терзать ее соски языком, но знала, что он все равно выиграет пари. Огненная дорожка поцелуев шла вниз по ее телу, и не успел он поцеловать ее влажную плоть, как она уже задыхалась от предвкушения и желания. Стоило его языку коснуться средоточия ее желания, как она потеряла над собой власть. Дважды взлетала она на вершину наслаждения, прежде чем их тела вновь соединились и они достигли пика еще раз вместе.
Да, она снова кричала, что любит Саймона. Однако то наслаждение, которое он ей так щедро дарил, заслуживало награды.
— Если ты станешь злорадствовать или просто заявишь, что победил, я тебя ударю — вот только сил наберусь, — сказала она, отдыхая на его широкой груди.
Оба дышали так тяжело, словно пробежали несколько миль. Саймон рассмеялся, и она улыбнулась — его грудь под ней ходила ходуном.
— Выходи за меня, Илзбет, — сказал он, целуя ее в макушку, потому что только до нее он смог дотянуться.
Саймон был так слаб, что не хватало сил хотя бы на то, чтобы приподнять ее подбородок.
Однако Илзбет поборола слабость и подняла голову и заглянула ему в глаза. Спокойный тон голоса, уверенные движения руки, рассеянно поглаживающей ее спину. Но там, в глубине его глаз, она видела его тревогу, его беззащитность перед ней. Сгорая от страсти, она кричала, что любит его, а он все еще не верил, что она примет его сейчас и на всю жизнь. Она коснулась его губ поцелуем.
— Да, Саймон. Я выйду за тебя. — Илзбет тихо рассмеялась, когда он сжал ее в объятиях так, что хрустнули кости. — Когда ты хочешь, чтобы мы поженились?
— Как можно скорее. Но я знаю, что женщины любят, чтобы была пышная свадьба. Если хочешь, мы можем подождать несколько недель.
Но сказано это было таким тоном, как если бы он заявил, что хочет, чтобы ему вырвали зуб.
— Нет, Саймон. Мы поженимся как можно скорее. Когда хочешь. Здесь сейчас столько моих родственников, и многие прочие прибудут на днях. Так что можем устроить большой праздник и без долгой подготовки. Единственное — нужно найти священника да позаботиться, чтобы он не спросил лишнего.
— Я займусь этим.
Сев, Илзбет некоторое время внимательно разглядывала Саймона. Пришло время рассказать ему о ребенке. Тем не менее ей было не по себе. Непонятно отчего, ведь они уже признались друг другу в любви и скрепили клятвы страстными любовными объятиями. Глаза Саймона сощурились, а руки слегка сжали ее бедра. Она догадалась, что он почувствовал ее смущение.
—. Что такое, Илзбет? — спросил он, отводя с ее лица волосы.
— Ты понимаешь, что мы вступаем в брак, уже имея троих детей?
— Конечно. Элен, Рейд и Марион. Но ведь не это тебя тревожит?
— Ты прав. Я лишь подумала — как бы ты отнесся к известию, что детей будет четверо?
Сказав это, Илзбет поморщилась. Не так положено сообщать мужчине подобные новости.
Саймон изумленно смотрел, как румянец заливает ее щеки. Потребовалась долгая минута, прежде чем его ум, еще во власти пережитого наслаждения, уразумел, что именно сказала Илзбет. Он опустил взгляд на ее живот, хотя понимал, что еще ничего не может быть заметно, тем более что длинные волосы укрывали Илзбет, как плащ.
