Аделиза подождала, пока еда и питье не поднимут Виллу настроение; подолгу он никогда не унывал. Потом села к нему на колено, поиграла с темными кудрями, погладила мужа по лицу.
– После всего, что вы сейчас рассказали, я даже не знаю, стоит ли мне говорить… Но все-таки нам нужно кое-что обсудить.
– Уверен, ничего плохого вы мне не скажете, – ответил он с любящей улыбкой и поудобнее устроил супругу на своем колене.
Аделиза набрала в легкие воздуха:
– Матильда прислала письмо. Она поздравляет нас с рождением сына и спрашивает, можно ли ей навестить Арундел.
Секунду назад тело Вилла было расслабленным, но после ее слов – Аделиза почувствовала это – напряглось.
– Вы ответили ей?
Она стала наматывать себе на палец его локон.
– Я не могла этого сделать – сначала нужно было посоветоваться с вами.
– Сомневаюсь, что ею движут только родственные чувства, – проворчал Вилл. – Все южные порты приведены в боевую готовность на случай нападения из Нормандии.
– Но вы же не думаете, что Матильда появится здесь в доспехах!
Он фыркнул:
– А вы сами как думаете?
Аделиза обвила рукой его крепкую шею:
– Она даже не видела отцовской могилы. Ей должны позволить заехать хотя бы в Рединг. Это было бы по-христиански.
– Но не могила отца зовет ее в Англию, и вы знаете это. Не надо дурачить меня.
– Я никогда не стала бы вас дурачить! – с жаром возразила она. – Но что плохого может быть в том, если Матильда побудет немного в Арунделе? Вы – сторонник Стефана и не собираетесь менять свои убеждения. Это ли не лучшая гарантия того, что все будет в порядке?
Он потряс головой:
– Принять ее у нас – значит совершить опасный и глупый поступок. Лучшая гарантия – это держать Матильду на том берегу Узкого моря.
– Она же все время будет находиться у вас на глазах, и через вас Стефан сможет следить за ее передвижениями, – взмолилась Аделиза. – Теперь, когда у меня есть муж и маленький сын, я хотела бы, чтобы и она увидела, что жизнь может быть прекрасной. Когда я выходила замуж за Генриха, то обязалась заботиться и о его дочери, и эти обязанности не закончились с его смертью. Вряд ли вы поймете, о чем я говорю, это узы женской дружбы. Матильда – словно один из драгоценных камней в моей короне, она часть того, что делало и делает меня королевой. Неужели вы откажете мне в этом?
– Вы хотите, чтобы я рискнул всем ради вашей «женской дружбы»? – спросил Вилл, повысив голос. – С ума сошли? Что, по-вашему, скажет Стефан, узнав об этом? Он сейчас делает все, чтобы удержать Матильду и Роберта Глостерского за пределами Англии!
Аделиза вскинула голову:
– А что, по-вашему, сказал бы мой первый муж, король Генрих, узнав о том, что я отказалась принять его дочь в замке, который он подарил мне, когда я стала его супругой и мачехой Матильды? Эти узы святы для меня. – Она перевела дух и заставила себя говорить спокойнее. – Я не затеваю войну или мятеж, я просто хочу увидеть Матильду. Возможно, я даже смогу повлиять на нее. Ведь мы с вами можем действовать как посредники. Стефан доверяет вам, а Матильда – моя дочь и мой друг. – Она изогнулась, чтобы поцеловать Вилла в переносицу и потом в губы.
– Не знаю, вряд ли это хорошая идея.
Вилл был совсем подавлен. Перед ним стоял незавидный выбор: либо поверить, что Аделиза наивна и позволяет женской слабости взять верх над рассудком, либо признать, что она играет в политические игры, где у нее свои цели. Он мог отказать ей, но в том, что она говорила, была истина. Ему самому частенько приходила в голову мысль, что Генрих, должно быть, то и дело переворачивается в гробу, и в последний раз он подумал так не далее как сегодня. Правда, над тем, как отнесся бы Генрих к его браку с Аделизой, Вилл предпочитал не задумываться.
– Матильда найдет способ приехать в Англию независимо от того, откажем мы ей или нет, – подчеркнула Аделиза. – Я прошу оказать мне эту услугу ради нашей любви… До сих пор я мало о чем просила.
– Это больше, чем услуга, – пробормотал Вилл. – Я очень хочу доставить вам радость и люблю вас всем сердцем, однако я должен думать о последствиях. Полагаете, если я соглашусь и Матильда приедет, Стефан будет бездействовать?
– Но я вправе принять падчерицу в нашем замке.
Вилл ссадил ее с колена и поднялся:
– Мне нужно сначала подумать об этом, потому что я отвечаю за нашу безопасность и благополучие. – Он зарылся пальцами в волосы, взлохматив кудри, которые Аделиза только что причесала. – Если я все-таки соглашусь, то едва Матильда появится в Арунделе, я пошлю королю гонца с вестью о ее прибытии, поскольку таков мой долг. Я не стану ничего скрывать.
– Хорошо, милорд. – Аделиза присела в реверансе с низко опущенной головой.
Она поняла, что добилась своего, но победа оставила горький привкус. Ей пришлось сыграть роль, чтобы повлиять на человека, который не был актером, и слишком уж сильно эта игра походила на обман. И когда Матильда приедет, за эту игру придется расплачиваться. Но что ей было делать? Вилл клялся в верности Стефану, она клялась быть послушной женой Виллу, но, помимо этих клятв, были и более ранние обеты, принесенные над королевской короной, и они имели больший вес.
Домфрон, Нормандия, сентябрь 1139 года
Матильда вздохнула, поднимаясь с колен и задувая свечи на алтаре своей домашней молельни. Затем велела слугам заняться укладкой вещей, которые понадобятся ей в предстоящем путешествии. Через час она отправляется в Англию, чтобы попытаться заполучить корону, принадлежащую ей по праву.
На столе у голого каркаса кровати лежали письма, прочитанные ею ранее. Она убрала их в свой кошель, желая еще раз перечитать, когда будет время. Одно из них пришло от коннетабля в Бристоле – он сообщал, что все готово к тому моменту, когда туда прибудет она сама и Роберт. Второе было от Аделизы из Арундела, в нем писалось, что ее приезду там будут рады. И наконец, еще одно письмо – от Бриана, в котором он заверял Матильду в своей преданности и готовности защищать ее всей мощью Уоллингфорда и даже погибнуть ради нее, если понадобится. Его слова заставили Матильду выпрямить спину и еще более укрепили ее решимость. И другие люди тоже ждут ее призыва, обещают поддержку, когда она высадится в Англии: Майлс Фицуолтер, коннетабль Глостера, Хамфри де Богун, Джон Фиц-Гилберт. Если все сложится удачно, то юго-запад и земли на границе Шотландии и Англии вскоре окажутся под ее контролем. Ну и нельзя забывать о епископе Винчестерском, ее кузене Генрихе. Он слишком осторожен, чтобы доверять мысли пергаменту, и потому послал не письмо, а гонца с несколькими загадочными словами – они могли означать все или ничего. Он говорил о примирении и посреднической роли Церкви. Матильда отнеслась к его посланию недоверчиво. Человек, который действует за спиной брата, не вызывает доверия.
