бежать на помощь, но меня удержали.
— Не спеши, детонька! Без тебя обойдутся.
Я обернулась на голос и столкнулась лицом к лицу с пожилой женщиной, одетой в странного вида одежду. Меня удивило, что длинные седые волосы свободно спускались почти до колен, чего никогда не позволила бы себе ни одна почтенная фру. Наверное, в свое время эта женщина была признанной красавицей, если даже в таком возрасте сохранила следы этой красоты.
— Здравствуйте, уважаемая! — Приветствовала я незнакомку, не зная, как правильно к ней обратиться. — Что вы делаете в такой шторм далеко от дома? Пойдемте скорее, укроемся у нас!
— Далеко от дома? — Женщина рассмеялась и морщины на ее лице разгладились, делая мою собеседницу моложе на пару десятков лет. — Я дома, деточка. Хороша, да? — Спросила незнакомка кого-то, и тут я заметила, что на холм она пришла не одна. Мужчины и женщины, все одеты иначе, чем принято у нас, окружали нас неплотным кольцом.
Венды? Так много? Вместе с этой мыслью пришел и страх. Как же так? Откуда? У нас же, вроде, мир? Впрочем, я тут же вспомнила, что мирный договор уже был подписан и тогда, когда фон Эльстергоф с товарищами разорил поселение Марьяны. И от этой мысли похолодело внутри.
— Не бойся! — Вперед выступил старик, чем-то похожий на старосту Вита: такой же седой и массивный. — Мы просто посмотрим и уйдем.
— Посмотрите? — Я была совсем сбита с толку. — На что посмотрите? Как шторм рушит дом? Или как Арвид с селянами спасает добро?
— Хм, Арвид, значит. — Старик задумчиво потер подбородок. — Твой, что ли? Из заксов?
— Мой! — Я ответила с вызовом, изо всех сил стараясь не трусить, чтобы не позорить себя и свой старинный род. Но было в этом старике что-то такое, что невольно заставляло склониться перед ним. Наверное, так чувствуют себя простые рыцари в присутствии короля, подумалось мне. — И я тоже — из заксов, как венды нас называют. А вы кто? Вы с того берега реки, да?
— Ты? Из заксов? — Старик рассмеялся, словно услышал хорошую шутку. Потом посерьезнел. — Ну, может несколько заксов тут и отметились, конечно… Но ничего не скажешь, хороша! — Остальные венды, разглядывая меня, словно на рынке. Дружно закивали головами.
— Да кто вы такие? — Не выдержала я. Мне хотелось побыстрее прервать это странный сон и снова оказаться под надежной крышей нашего нового дома. Но проснуться, почему-то, не получалось.
— Мужу скажешь, князь Мешко велел курган поправить. — Сделал вид, что не услышал моего вопроса, старик. И добавил строго. — Негоже родню обижать. Так и передай.
— Хорошо, передам. — Пожала плечами я, не понимая, о чем речь, но не желая спорить с этими странными людьми.
— Вот и славно. Хозяйствуй! — Старик протянул ко мне руку в благословляющем жесте. От его руки веяло могильным холодом.
— Аа-а-а-а-а!!!
— Ой!!! Шш-ш-ш-шай…
Очнувшись, я пару мгновений потратила на то, чтобы оглядеться. Я сидела на постели в нашей комнатке под крышей. В углу на крюке коптила лампа, весело подмигивая фитильком. Рядом с кроватью, прямо на полу сидел Арвид, мокрый, как мышь, и, тихо поругиваясь, дул на раскрытую ладонь. На коже прямо на глазах вспухали волдыри. Как от сильного ожога, словно муж ухватился за горячую печь.
— Арвид?! Что случилось? — Я кинулась к мужу, но впопыхах запуталась в подоле длинной сорочки. Хорошо, что вместо кровати у нас была всего лишь копна сена. А то упала бы больно.
— Все в порядке, Траутхен. — Попытался успокоить меня Арвид, здоровой рукой помогая подняться. — Моя вина, не удержался. Полез к тебе мокрый, холодными руками. Прости, что испугал!
— Да что случилось-то? — Я потрясла головой, пытаясь вытрясти остатки странного сна и понять, что происходит.
— Да ничего особенного. — Несмотря на боль Арвид, казалось, был в отличном настроении. — Ты во сне вскрикивала, вот я и полез утешать. Ну и получил. Никак не привыкну, что женат на сильном маге. Знатно ты меня приложила!
— Так это был ты? Та холодная рука… — От воспоминаний меня передернуло. Приснится же такое, фу! — Давай скорее смажем руку мазью, у меня свеженькая есть.
— Да у меня тоже есть. — Не стал отказываться от лечения Арвид. — Там, в углу в сумке возьми. Мазь в глиняном горшочке, подписана, и тряпки для перевязки.
Сумка нашлась быстро, а в ней мазь и чистое полотно на перевязку.
— А не присохнет? — встревоженно спросила я, накладывая повязку на щедро смазанную мазью руку мужа. — Мать всегда говорила, что ожоги лучше подживают, если оставить их открытыми.
— Не должно. А если и присохнет — отмочим. — Пожал плечами Арвид, бравируя немного, но я видела, что он временами сжимает зубы, хотя я и старалась быть осторожной. — мелкие ожоги действительно лучше заживают открытыми. А тут, если потревожить волдырь, то будет рана. Да и простыни жалко. Если так оставить, я же тут все в жирную мазь изгваздаю.
— Вот о простынях еще заботиться! — Возмутилась я, не выдерживая и целуя руку мужа чуть повыше ожога, почти у самого запястья. — Отстираем. Главное, чтобы рука зажила поскорее. Мне так жаль!
— Ну, если так лечить, то точно скоро заживет. — Улыбнулся Арвид, другой рукой гладя меня по голове. — Как я же люблю, когда ты вот так, без чепца и прочих тряпок на голове! Всю ночь бы любовался!
— Скажешь тоже. — Смутилась я, вставая вслед за мужем, чтобы помочь ему раздеться. Время в дороге не прошло даром, я уже вполне уверенно, почти не смущаясь, управлялась с крючками и завязками мужниной одежды.
— А и скажу! — Арвид вывернулся из моих рук, обнимая меня за талию и прижимая к себе. — Ты у меня красавица!
Я прижалась на миг к мужу, то ли согреваясь, то ли согревая его своим теплом. Неподдельное восхищение Арвида мне нравилось, хотя я и дальше не понимала, что во мне такого особенного. Была бы такой красавицей, как он говорит, разве досиделась бы в старых девах до моих лет. С
