Во рту у него пересохло, сердце гулко застучало в груди, кровь мгновенно прилила к чреслам. Член, все тяжелея и увеличиваясь, оттягивал узкие брэ. Он огромным усилием сдержал себя, любуясь красотой купающейся женщины
Но долго выдержать Ульрих не смог. В три широких шага добравшись до ванны, он поднял с пола оставленный Дженни кувшин с чистой холодной водой.
― Значит, ты уже вымылась?― прошептал он хрипловато-чувственным голосом и вылил всю воду из кувшина ей на спину. От такого количества холодной воды Радмила, взвизгнув, задохнулась.
― Я думала, что вы с Гаретом будете долго разговаривать… ― наконец выдохнув, проговорила она. ― У нас с ним теперь будет много времени для бесед, ― ответил он резковато, в то время как его руки вытаскивали ее из ванны.
— Ах, я так хочу спать! — она сразу сообразила, что последует за этими объятьями.
― А кто мне поможет искупаться? ― он стал поглаживать по окружностям упругих грудей, словно изваянных из мрамора, и она испустила томный стон. Все ее тело ожило, затрепетало. Загрубевшие пальцы мягко касались нежной влажной кожи, пробегали по спине, поглаживали округлые ягодицы. Он перебрался вперед, невесомо провел по талии, выпуклости живота, спустился ниже, ― она не шевелилась, наслаждаясь предвкушением блаженства. Его пальцы быстро задвигались, развязывая шнурки брэ.
― Раздень меня! ― приказал он.
Прерывисто дыша, она подчинилась, распутывая на шоссах неподатливые узлы скользкими пальцами, затем стянула с него тунику. Ульрих помог ей движением плеч, ее руки уже поглаживали крепкие мышцы на его груди, затем скользнули ниже, по плоскому животу, и спустили брэ. Мужчина сбросил сапоги и шоссы … ее взгляд пробежался по зарослям светлых волос на широкой груди, сбегающихся к низу в узкую полоску и задержался на подрагивающем вздыбленном члене. Прохладная ладошка легла на горячий фаллос, и Ульрих, не выдержав, притянул ее к себе. Радмила ощутила, как его язык слизывает капельки воды с ее шеи. Он склонился ниже, небритыми щеками царапая нежную кожу, обхватил один сосок губами и слегка прикусил его. Молодая женщина вцепилась за его плечи, чтобы удержаться на внезапно ослабевших ногах. Ощущения были божественными. Ульрих впился в другую грудь и услышал, как она застонала.
― Я никак не могу насытиться тобой! ― прохрипел он, яростно впиваясь в ее губы.
― Ты хотел помыться, ― тихо напомнила молодая женщина, жадно целуя его крепкое тело. Когда их глаза встретились, он сглотнул и выдохнул:
― Ну, так помоги мне! ― подтолкнул ее к ванне.
Она взяла губку и, намочив ее, стала обтирать лицо, затем намылила шею, грудь. Его зеленые глаза провожали каждое ее движение, ― так рысь следит за беспечным зайцем, выбирая подходящую минуту, чтобы броситься на свою добычу.
― Повернись ― проговорила она, и голос ее дрогнул от жалости, когда он покорно подчинился, демонстрируя необъятно широкую спину ― как и повсюду на теле, сзади он был тоже испещрен всевозможными шрамами.
Усилием воли Ульрих заставил себя стоять неподвижно, когда ее руки приблизились к фаллосу, подрагивающему от нетерпеливого желания. Он закрыл глаза и сжал губы в яростной гримасе. Радмила медленно опустилась на колени и намылила напружинившийся член. Он задохнулся. Кровь тотчас прилила к чреслам, вырвав из горла тихое, почти звериное рычание
― Достаточно, ― пробормотал он и, схватив кувшин с водой, опрокинул его на себя. ― Я уже чистый! ― развернулся и поднял ее на руки.
Ее груди мягко скользнули по его груди, а член упруго уперся в ее живот. Руки их переплелись, лаская друг друга. Влажная кожа придавала особую чувствительность этим простым прикосновениям. Мужчина был возбужден до предела. В этом прекрасном юном теле сейчас сосредоточились все его желания. Глаза его горели, страсть поработила всю его душу. Ульрих разложил роскошные волосы на подушке, в золотисто-медовых локонах играли отблески мерцающих свечей. Их яркий свет высветил его напряженное лицо
Да, я попал в западню! Запутался в ее чувственных сетях, и буду оставаться там столько, сколько она захочет держать меня в этой ловушке…
Где-то далеко мелькнула мысль, что не зря наставники по ордену предупреждали о могучей власти красоты женщины над слабыми мужчинами. Но коварные старшие братья скрыли правду о невероятной радости разделенной любви, поскольку не хотели делить власть над воинами с опасными своей красотой женщинами.
Его пальцы, раскрыв влажные лепестки внутри золотистого треугольника, начали ласкать их, теребя, поглаживая, и Радмила затрепетала. Она вцепилась в мускулистые плечи, пылко отвечая на эти испепеляющие, высасывающие из нее все силы ласки. С закрытыми глазами, с лицом, разгоревшимся от страсти, она задыхалась от его прикосновений. Встав на колени, Ульрих стал целовать нежную кожу бедер ее раскинутых ног, оглаживать шелковистую округлость ягодиц. Молодой женщине уже было все равно, бесстыдно ли она выглядела, с широко раздвинутыми ногами. Блаженство охватило ее. И его вид с вздыбленным фаллосом уже не шокировал ее, а казался прекрасным.
― Я так люблю тебя! ― выдохнула она, переполненная удовольствием и негой.
Ульрих приподнялся, окрыленный волшебным признанием, вошел в нее со страстностью влюбленного, дав волю дикому желанию, сжигавшему его. Мощные толчки, перемежаемые женскими вскриками и хриплыми мужскими стонами, привели к восхитительному экстазу
Радмила, проснувшись поутру распростертой на твердом мускулистом теле, не сразу и поняла, где они находятся. Муж, обхватив ее грудь рукой как чашей, казалось, измерял ее размер.
— Ты не хочешь мне ничего сообщить, дорогая? — прошептал он ей, покусывая маленькое ушко.
— Что я тебе должна сказать? — недоуменно спросила молодая женщина.
— У тебя не возникло никаких проблем с самочувствием?
— Я себя хорошо чувствую. Вот только почему-то тошнило в дороге по утрам.
― После нашего венчания прошло уже несколько месяцев, и мы с тобой занимались любовью каждый день. И не разу у тебя не было этих дней. И грудь стала больше.
― Этих дней у меня нет уже два месяца. Я и сама удивляюсь. Но это, по-видимому, из-за усталости.
— Как ты наивна, моя любовь! Ты ждешь ребенка, что меня очень радует. Обидно так тяжело трудиться без всякого результата!
— Ты тяжело трудился? — удивилась Радмила.
— Да, моя милая! Ты же слышишь, какие стоны вырываются из моей усталой груди! — от таких разговоров его фаллос отвердел до невозможности. Ульрих усадил жену себе на бедра и дал себе волю.
— Ульрих, тебя невозможно за уши оттащить от постели! — раскрасневшаяся молодая женщина стала щекотать могучее тело мужа.
