Гарет взял ее за запястье и очень медленно потянул за руку. Он облизал каждый ее пальчик, медленно проводя по ним языком, потом перегнулся через ее плечо к столу. Он наполнил стакан темно-красным бургундским, набрал его в рот, потом повернулся к ней так, что ее лицо оказалось прямо напротив его лица.
Он приблизил свой рот к ее рту, и теплое красное вино заструилось ей на язык — вино, смешанное с соками его тела.
Она смаковала влагу, наслаждаясь ее вкусом, языки их соприкоснулись. Затем она не спеша проглотила вино.
— Еще.
Он кивнул, снова набрал вина в рот и повторил все сначала. Сел в кресло, притянул ее к себе на колени и принялся поить вином изо рта в рот, в то время как она выбирала сочные куски куриного мяса и нежными движениями ловких пальчиков медленно клала ему в рот.
Петушиный крик отвлек их от этой игры. Но к этому времени она уже утомила их. Миранда прислонилась к его плечу, усаживаясь поудобнее у него на коленях, а он ласкал нежный пушистый бугорок внизу ее живота. Его пальцы медленно и как бы невзначай гладили восхитительный бутон между ее ногами. Она впитывала наслаждение, струившееся от его медленных движений. Кончики его пальцев нежно пощипывали сокровенное место, столь чувствительное к ласкам.
Когда он поднял Миранду и понес на постель, на ее лице сияла томная улыбка. Он лег рядом.
— Надеюсь, мы проснемся до того, как приедет герцог, — пробормотала Миранда с сонным журчащим смехом, устраиваясь рядом с ним.
Гарет не ответил. Но сон как рукой сняло. Он лежал, уставившись в парчовый полог и разглядывая знакомый узор из переплетенных виноградных лоз и листьев. В комнату медленно вползал рассвет, и дыхание Миранды становилось глубоким и спокойным.
Все его сомнения вернулись, вина и гнев охватили его с новой силой. Ну что он за безвольное, слабое существо, если так легко поддается искушению?
Граф лежал без сна. На душе было скверно и тоскливо. Наконец он уснул, и эротические видения, преследовавшие его во сне, были окрашены горьким чувством потери.
Было уже около восьми часов утра, когда Гарет ушел. Миранда вернулась в свою спальню. Никто в доме не заметил ее отсутствия. До приезда короля Франции Харкорт должен был сделать одно дело.
Он без труда нашел мастерскую сапожника. Хозяин уже принялся за свою обычную работу: тачал сапоги. Гарет. пригнув голову, вошел в низкую, плохо освещенную комнатку.
Хозяин вскочил на ноги. Такие заказчики заходили к нему редко.
— Чем могу служить, милорд? — Он низко поклонился.
— У меня дело к вашим постояльцам.
Сапожник казался разочарованным, но поспешил к лестнице, которая вела на второй этаж.
— Я позову кого-нибудь. Не трудитесь подниматься наверх, милорд.
— Нет-нет, я сам поднимусь.
Гарет кивнул сапожнику и прошел мимо него. Постучал. Ответа не последовало. За дверью были слышны голоса и смех. Харкорт толкнул дверь. Сапожник помедлил. Потом тихонько поднялся по лестнице и остановился под дверью. Теперь он мог слышать все, что происходило в комнате.
Там было много людей. Они скатывали постели, наводили порядок в вещах, чинили инструменты, реквизит. Мама Гертруда, подоткнув нижнюю юбку, омывала свой богатырский торс в лохани с водой. С испуганным восклицанием она уронила кусок ткани, которым растирала тело.
— Господи помилуй! Лорд Харкорт! — Ее огромные груди подрагивали. Она выпрямилась. Лицо у нее стало озабоченным. — Что-нибудь с Мирандой, милорд?
— Нет, во всяком случае, полчаса назад с ней было все в порядке, — ответил он. — Простите меня за то, что нарушил ваш покой, но мне хотелось бы обсудить с вами одно важное дело.
— Это касается Миранды, верно? — спросил Рауль, ставя кружку на сундук и вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Да уж как пить дать! — загремел Бертран.
— Где Миранда? — запищал Робби. — Она обещала вернуться. — Мальчик с трудом встал. — Она вернется, сэр?
Гарет понял, что разговор будет труднее, чем он ожидал. Люк смотрел на него недружелюбно. Молодой человек отложил в сторону обруч из конского волоса и потер руки.
— Я бы хотел поговорить с Бертраном и Гертрудой, — сказал Гарет.
Гертруда оправила нижнюю рубашку.
— Так вы говорите, с ней все в порядке? — Она внимательно смотрела на Харкорта.
Тот кивнул:
— У меня есть предложение…
— Мы не собираемся торговать девочкой и не хотим, чтобы она стала шлюхой… Прошу прощения, милорд, что говорю с вами так просто, но она мне как дочь и…
— Мадам! — Гарет поднял руку. — Уверяю вас, мое предложение совсем иного рода!
— Давайте-ка лучше пойдем в таверну, — предложил Бертран. — Идешь, мама?
Гертруда зашнуровала корсаж своего платья.
— Естественно, ничего нельзя обсуждать без меня, если дело касается нашей Миранды. Она мне все равно что дочь.
Она буквально сверлила Гарета взглядом.
Тот вежливо открыл перед ней дверь:
— После вас, мадам.
Гертруда гордо прошествовала мимо.
— А, ты здесь. Ушки на макушке! — крикнула она сапожнику, едва успевшему отскочить от двери и торопливо запрыгавшему вниз по ступенькам. Гертруда следовала за ним по пятам. — У тебя прямо чутье — обожаешь слушать, что тебя не касается!
Сапожник сел за рабочий стол и взялся за шило. К его глубочайшему сожалению, он не узнал ничего интересного.
В таверне «Золотые ключи» было в этот час пусто.
Гарет заказал бутылку мадеры. Они сели за столик в углу, где никто не мог их потревожить. Гертруда подозрительно изучала содержимое своей кружки. Такого дорогого вина ей пробовать не приходилось.
— Хотите отпраздновать нашу встречу, милорд?
— Да, в известном смысле. — Он достал кожаный кошель, положил его на стол. Потом поднес к губам свою кружку с вином.
— Что это? — Бертран ткнул пальцем в кошель.
— Это обещанные пятьдесят золотых.
Ответом ему было молчание. Бертран провел языком по губам. Мама Гертруда смотрела на графа неприветливо, если не сказать зло.
— И чего вы от нас хотите, милорд?
— Хочу, чтобы вы сегодня же покинули Лондон и отплыли во Францию, — ответил Гарет и снова хлебнул вина.
— Без Миранды? — спросила Гертруда, поворачиваясь к Бертрану. Тот уже положил руку на кошель. — Эй, Бертран, оставь! Это проклятые деньги.
Бертран кашлянул и взялся за кружку.
— Не все так просто, — ответил Гарет. — Мне придется рассказать вам одну историю.
Его гости слушали рассказ о Варфоломеевской ночи.
— Итак, — закончил свой рассказ Гарет, — вы и сами теперь видите, что для Миранды было бы лучше, если бы вы оставили все как есть.
— Да, — произнесла Гертруда. — Так, значит, та, другая девушка — ее сестра? — Мама покачала головой. — Они словно две горошины из одного стручка. Но вы ведь не сказали Миранде правды?
