– Этот камзол здесь ни к чему. Сними его!
Ротвелл подбоченился и с вызовом спросил:
– Ты смеешь мне приказывать, жена?
– А ты думал, я не посмею?
– Боюсь, мне придется жить под каблуком у жены, – он притворно вздохнул. – Никогда не встречал более строптивой девушки.
Мэгги притворилась крайне изумленной.
– Неужели я более строптива, чем Кейт?
Он ухмыльнулся.
– Пожалуй, нет. Но я и не предлагаю тебе стать такой же. Поэтому не буду подчиняться, а сделаю так, чтобы ты сама подчинилась мне. Подойди и сними с меня камзол. И постарайся сделать это бережно, хотя он предназначен для загородных прогулок, тем не менее, сделан из очень хорошей материи, и я не хотел бы, чтобы ты бросила его на пол, как поступила со своей рубашкой Мэгги посмотрела на рубашку и покачала головой.
– Какой здесь беспорядок!
– Ты тянешь время, жена. Делай, что тебе велят.
Она сделала шаг вперед и почувствовала, как тело вновь обдало жаром. Конечно, он приказывал, как простой служанке, но ей нравилось это ощущение, нравилось подчиняться его приказам. Она восприняла это как игру. Возможно, так ведут себя настоящие распутницы. Конечно, все это грешно, не зря пуритане выступают против «праздников плоти», но она еще никогда не испытывала подобного наслаждения. Без сомнения, Господь не осудит ее за чувственные радости.
Мэгги принялась раздевать Ротвелла, но камзол так плотно сидел на плечах, что потребовалось некоторое усилие, чтобы снять его. Одно неосторожное движение вызвало в раненой руке резкую боль, и Мэгги вскрикнула.
Ротвелл сразу же встрепенулся.
– Ты же сказала, рука больше не болит! Зачем лгала? Оставь, я разденусь сам.
– Нет, позволь мне. Все уже прошло. Это не рана, а просто ссадина, и изредка напоминает о себе.
– Я видел твою рану. Это не просто ссадина. Между прочим, Джеймс до сих пор беспокоится насчет заражения.
– А отец не беспокоится, – Мэгги улыбнулась. – Ведь на рану было вылито столько виски! Отец действительно считает, что виски может уберечь от любой заразы, за исключением крайне тяжелых случаев.
Ротвелл недоверчиво поджал губы, но все же разрешил продолжать, помогая, когда необходимо. Вскоре он стоял перед ней совершенно обнаженный, и Мэгги невольно почувствовала смущение. Сложен Ротвелл был великолепно. Мускулы рельефно выделялись на теле, отчего он казался очень сильным и мужественным. На груди курчавились темные жесткие волосы, редея, спускались к плоскому животу, затем узкой полоской шли до…
– Тебе нравится то, что ты видишь, дорогая? Что ты знаешь о подобных вещах? Ты знаешь, что я намерен сделать?
Мэгги кивнула.
– Да, думаю, знаю, но не уверена, что это получится. У меня внутри не так много места, чтобы принять… вас полностью.
– Не полностью, Мэгги, только часть меня.
– Эта часть… не так уж мала.
Ротвелл улыбнулся.
– Думаю, я смогу в тебя войти.
– Я в этом не уверена, сэр.
– Смогу. И зови меня Недом, дорогая. Так зовет меня вся семья. Я бы хотел услышать это имя из твоих уст.
– Моя мать обращалась к моему отцу на «вы» до самой смерти.
– Назови меня по имени. Я хочу это услышать.
– Хорошо… Нед.
– Прекрасно. А теперь подойди и поцелуй меня.
Она повиновалась. Прижавшись к нему всем телом, наслаждалась чудесным прикосновением.
– Я хочу овладеть тобой здесь, прямо на полу.
– Тогда сделай это! Возьми меня! Мое тело кричит об этом. Почему ты перестал меня обнимать?
– Попроси как следует, – в его голосе звучала беззлобная насмешка. – Хочу услышать, как ты меня умоляешь, женщина.
– Неужели? Полагаю, тебе это понравится, но не собираюсь умолять, хотя повиновалась многим приказам. Мак-Друмины никогда никого не просят.
– Ты гордая женщина, но теперь ты больше не Мак-Друмин. Теперь тебя зовут Маргарет Карелей, четвертая графиня Ротвелл.
– Меня будут так звать, если сама того пожелаю. Я единственная дочь человека, возглавляющего наш род, и у меня есть право сохранить свою фамилию. Мне нет необходимости брать фамилию мужа. К тому же, – добавила Мэгги после небольшой паузы, – ты сам можешь взять фамилию Мак-Друмин, поскольку у моего отца нет сына.
– Мы поговорим об этом в другое время, – сказал Ротвелл довольно спокойно, чем несказанно удивил девушку – она ожидала гнева.
– Боюсь, сэр, в душе я навсегда останусь Мак-Друмин.
– Как ты должна обращаться ко мне? Забыла?
– Эдвард. Думаю, так будет лучше. Я буду звать тебя Эдвард.
– Хорошо, так меня никто не зовет. А теперь залезай в постель.
Мэгги не смогла скрыть разочарования.
– Жаль, что все уже закончилось. Но я не буду тебя умолять, Эдвард. Это не в моем характере.
Ротвелл усмехнулся.
Ничего еще не закончено. Но если будем продолжать обниматься, то я овладею тобой прямо на полу, и хотя камин все еще горит, к тому времени как мы закончим, поленья догорят, и мы замерзнем, а утром слуга обнаружит на полу два окоченевших тела. Ложись в постель. Я подброшу в камин пару поленьев. Хочу смотреть на тебя как можно дольше. Мне нравится наблюдать за тобой.
Едва Мэгги отошла от камина, как почувствовала сильный холод и поспешила забраться под одеяло, наблюдая, как с непринужденной грацией Ротвелл движется по комнате, ничуть не стыдясь своей наготы, и заворожено следя за его движениями. Когда он выпрямился и подошел к кровати, ее охватило непонятное волнение.
Ротвелл откинул одеяло и уставился за ее обнаженное тело. Казалось, он совсем не собирается ложиться, только хочет полюбоваться отблесками огня на ее коже.
– Ты ложишься? – не выдержав, спросила Мэгги неожиданно охрипшим голосом. Когда граф не ответил, тихо добавила: – Эдвард? Ротвелл улыбнулся.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. И нравится смотреть на твое тело. У тебя очень гладкая кожа.
Мэгги не нашла что ответить и замерла под его пристальным взглядом.
Ротвелл медленно улегся рядом, занимая собой почти всю кровать. На мгновение в комнате стало тихо-тихо, лишь слышалось шипение оплывающих свечей да потрескивание огня в камине. Их губы встретились в страстном поцелуе, его руки медленно скользили по девичьему телу, нежно лаская. Мэгги горела как в огне, у нее возникло такое чувство, словно солнечным морозным утром она одним махом забралась на высокую гору. Девушка несмело погладила его по спине, затем движения стали более уверенными, и она стала ласкать его с той же неистовостью, как и он.
Мэгги замерла, когда его рука очутилась между ее бедер. Ротвелл поцеловал ее в губы.
– Я постараюсь быть как можно осторожнее, но сначала будет немного больно. Это вполне естественно.
