Чейз опустил руку на колено и смотрел на человека, с которым они были знакомы еще с юности. Семья Маккенны была одной из первых, кто поселился в этих местах, еще задолго до того, как основали Последний Шанс. У Стюарта Маккенны было все, чего не имел Чейз, – богатство, уважение, всегда хорошее расположение духа, закон всегда был на его стороне. И для Чейза не стало неожиданностью, что Стюарта Маккенну назначили шерифом.
Чейз встретил взгляд бледно-голубых глаз.
– Ты что, провел столько времени в седле только для того, чтобы проверить, работаем мы или нет, Стюарт, или у тебя на уме что-то другое?
Маккенна сдвинул шляпу на затылок, открыв на всеобщее обозрение полоску огненно-рыжих волос.
– Я прибыл, чтобы поставить тебя в известность, что получил телеграмму из законодательного собрания сегодня утром. Дело такое: братья Хант сбежали из тюрьмы три недели тому назад и, по последним данным, направились в наши края. Не исключено, что они охотятся за тобой, Кэссиди. Тебе, по меньше мере, грозят крупные неприятности.
Чейз был абсолютно неподвижен. Его тревогу выдавали только руки, крепко стиснувшие поводья. Он долго смотрел на Маккенну, но мыслями сейчас унесся в то время, когда написал письмо, обвиняющее братьев Хант в смерти его сестры. И он знал, что они не упустят возможности расквитаться с ним за то, что он помог засадить их за решетку.
Маккенна внимательно наблюдал за ним. Наконец он отвел взгляд и переключил внимание на спутников Чейза.
– Непохоже, чтобы вы были заняты поиском скота. Вы случайно не встречали тут преступников?
Чейз покачал головой.
– Нет, но ты дал нам ключ к загадке, над которой мы бьемся уже несколько дней.
– Например?
– В течение последних нескольких дней кто-то постепенно уничтожает мой скот. Прошлой ночью, когда была гроза, мы обнаружили, что где-то около двадцати пяти голов отравлено. А все следы смыло дождем. Мы уже собирались возвращаться домой, – пояснил Чейз.
Домой.
Насколько ему известно, если Эва еще не собрала вещи и не уехала, она сидит сейчас дома одна с Орвилом. Страх пополз по позвоночнику и заставил желудок сжаться в комок. Если Эва говорила правду, если она не находится в сговоре с братьями Хант или кем бы то ни было, кто намерен его уничтожить, она сейчас подвергается смертельной опасности.
Он выпрямился, его так и подмывало повернуться кругом и помчаться к ранчо, чтобы убедиться, что она цела-невредима. Он помолчал немного, потом спросил шерифа:
– А об их сообщниках ничего не слышно? Когда Эва тогда встретиться с беглыми преступниками? Где она могла с ними встречаться?
Стюарт покачал головой.
– Насколько мне известно, они действуют в одиночку, но сбежали из тюрьмы они не без посторонней помощи.
И снова Чейз подумал об Эве. Неужели она зашла так далеко, что помогла бандитам совершить побег из заключения? Какие старые узы их связывают? Кто она? Подруга, сестра… любовница?
– Ты дашь мне знать, если что-нибудь выяснишь, Кэссиди? – На лице Маккенны было написано колебание. – Не хотел бы я оставлять тебя в таком состоянии. Как бы ты чего не натворил, как случалось и раньше.
Чейзом овладела слепая ярость. Он должен был вернуться и снова задать Эве несколько вопросов. Его слова, когда он, наконец, открыл рот, прозвучали неестественно даже для него самого.
– Я дам тебе знать.
– Ты обещал, слышишь? – Маккенна повернул лошадь обратно в город. – И я тебе обещаю то же самое.
Чейз не пожелал шерифу счастливого пути, не попрощался с ним и не перекинулся ни единым словом со своими людьми. Он просто развернулся в направлении ранчо и понесся, как ветер. Его голова сейчас занята была одним – он должен убедиться, действительно ли Эва сплела такую замысловатую паутину лжи, как он подозревал.
Когда они подъехали к ранчо, остальные отправились в загон менять лошадей, а Чейз поскакал прямо к дому и остановился у крыльца черного хода. Совершенно незнакомые лошадь и повозка стояли во дворе, недалеко от крыльца.
Чейз спешился, перекинул поводья через столбик и в три прыжка преодолел ступеньки. Он рывком распахнул дверь с такой силой, что она впечаталась в стену и по инерции захлопнулась за ним.
– Эва? – позвал он, проходя через пустую кухню и направляясь к ее спальне. Не потрудившись постучать, он распахнул дверь. Комната была пуста. Одно из платьев валялось поперек кровати, ящики комода выдвинуты до упора, их содержимое разворошено. Такое впечатление, что кто-то в спешке шарил по ящикам, а потом запихивал все обратно. И, похоже, пропало совсем немного, если вообще что-то пропало. Ее цветочные духи, как и щетка для волос и расческа, стояли на прежнем месте, на крышке комода.
За спиной Чейза послышались шаги. Он резко развернулся. Его рука инстинктивно потянулась к бедру, но схватила пустоту. Человек, стоявший перед ним, побелел, как полотно, пока не понял, что Чейз не вооружен.
– А вы могли меня прикончить, – заметил незнакомый прилизанный блондин. И в – его тоне было больше понимания, чем страха.
Чейз всматривался в незнакомца. Они были примерно одинаковой комплекции, но разной масти. Один – темный, другой – светлый. Волосы мужчины, по природе белокурые, были зачесаны назад и закреплены бриолином, поэтому казались темнее. Он полез в кармашек своего парчового жилета и вынул оттуда визитную карточку, щелкнул по ней пальцем, а потом протянул Чейзу.
– Меня зовут Куинси Поуэлл. Я приехал к Эве Эберхарт, но ее здесь нет.
Значит, Эберхарт, а не Эдуарде.
– Я не знаю никакой Эвы Эберхарт, – твердо сказал Чейз. Он ценой неимоверных усилий старался казаться спокойным и небрежно прислонился к дверному косяку у спальни Эвы.
Мужчина поверх плеча Чейза разглядывал маленькую комнатку. Потом показал белоснежные зубы в ослепительной улыбке.
– Я уже убедился, что ее вещички находятся здесь. Никто кроме Эвы не носит такого разноцветного белья. – Он сунул руки в задние карманы брюк и начал покачиваться с пятки на носок. А потом самодовольно заявил: – Мне ли не знать, я все ее богатство видел самолично.
Чейзу хотелось вцепиться этому типу в горло.
Но он все же постарался держать себя в руках и спросил, не повышая голоса:
– А что вам от нее нужно? Куинси Поуэлл рассмеялся.
– Я хочу вернуть ее назад.
Чейза бросало то в жар, то в холод. Теперь у него перехватило дыхание.
– А по какому праву вы от нее чего-то требуете? Насколько мне известно, она даже никогда не упоминала вашего имени. – Хотя мисс Эва Эдуарде предпочитала умалчивать об очень многих вещах.
– Она много мне задолжала, – заявил Поуэлл. – И потом, после того, как она уехала, дела во «Дворце» стали идти хуже некуда. Она смылась после того, как затеяла драку, из-за которой мне пришлось прикрыть заведение почти на неделю, и, кроме того, она лучшая танцовщица, которая у меня когда-либо работала.
