— Безусловно, вы чувствуете, что моя семья вас обделила. Вы говорили о моем дяде и кузенах? Я сожалею, что не был более уступчив, Хью, — произнес Раф, стараясь держать себя в руках.
Шарлотте было известно что-то, о чем он не знал, и она считала, что сейчас это может послужить им на пользу.
— Вы приходили ко мне, а я не захотел вас выслушать. Это моя ошибка, и я… приношу свои извинения.
— А то как же! — Хобарт насмешливо ухмылялся. — С вашей стороны было весьма непорядочно остаться в живых, ваша светлость. С ними я легко покончил, даже слишком легко. Но не с вами.
— Однако вы спасли мою жизнь. Почему вы это сделали, Хью?
— Вы все еще не понимаете? Я не пытался спасти вашу жизнь. Я думал, что толкаю вас туда, где должен был упасть камень, а не наоборот. Ну не дурак ли? Я тогда понял, что проиграл. Мне никогда не удавалось убить вас. А потом я увидел этот шанс и решил выжать из него все, что возможно, вы понимаете?
— Нет. Объясните.
Внутри у Рафа все словно перевернулось: по шее Николь потекла еще одна тонкая красная струйка.
— Это просто. Если я не могу получить герцогство, то могу, по крайней мере, извлечь из него выгоду. Всего лишь час, и эта зловредная штучка была бы на пути к Хэмпширу, где ее ждала бы веселая компания горячего джентльмена, а я был бы на пути к пристани и к новой жизни.
Хобарт отступил еще на два шага, и Николь стала вырываться из его рук.
— Николь, спокойно! — кратко предупредил Раф.
— Мистер Хобарт, — тихо произнесла Шарлотта, — вы еще можете быть на пути к пристани. Правда. Просто отпустите ее, и мы дадим вам уйти. Раф, скажи ему.
Хобарт бросил быстрый взгляд через плечо и крепче прижал Николь к себе, ей пришлось встать на цыпочки, чтобы нож не вонзился глубже.
— Нет. Вы могли бы сделать это. Но не он. Взгляните на него. Он хочет убить меня. Уже ничего не выйдет, я заварил такую кашу на этот раз, что ничего не исправить. Но если я не могу уйти отсюда один, то, по крайней мере, умру не один. Мы умрем вместе. Но кто знает, ваша светлость, может, один из нас даже выживет при падении, хотя я не люблю давать фору.
— Не делайте этого, — взмолился Раф, желая лишь одного: спасти Николь. — Я дам вам все, что захотите. Беспрепятственно уйти. Деньги. Все, что попросите.
Хобарт усмехнулся:
— Как приятно, ваша светлость. Скажите, вы любите ее?
— Да. Люблю.
— Прекрасно. Тогда я выиграл. А теперь прощайте…
Раф резко рванулся вперед, когда Хобарт откинулся назад, продолжая держать Николь. Она вскрикнула, отпустив его руки и отстраняясь от острия стилета. Но Хобарт все еще крепко держал ее.
Раф поймал Николь за голень, остановив падающих, так что их тела лишь наполовину оказались за окном. Стилет упал на пол. Теперь Хобарт обеими руками крепко обхватил девушку.
Шарлотта пронеслась мимо Рафа. Он увидел, как она поднимает дуэльный пистолет.
— Вы сейчас же отпустите ее, мистер Хобарт, — приказала она.
Раф никогда не слышал у нее такого холодного, выдержанного тона.
— Чарли!
О господи. Какой из этой женщины стрелок? Если она спустит курок, то может задеть Николь. Она не должна делать это, не должна стрелять в этого человека. И Хобарт наверняка все понимает, считая себя сейчас победителем. Он не отпустит Николь, даже если б он любил давать фору.
Шарлотта снова заговорила:
— Вы хуже, чем они. Они были животными, но вы кормили их. Их и других, им подобных. Я держу пистолет у вашей головы, мистер Хобарт, и я выстрелю, обещаю вам. Отпустите… ее.
Николь отчаянно плакала, понимая, что находится на волосок от смерти. Она почти наполовину была за окном. И что еще хуже: оконная рама начала раскачиваться, Раф слышал, как трещит сухое трухлявое дерево.
Вытянувшись во всю длину на полу, Раф чувствовал, что Николь выскальзывает из его рук: юбки не давали ему крепче ухватить ее. Хобарт и просто сила тяжести тащили ее прочь от него. Но если бы он попытался встать на ноги, он смог бы освободить ее.
— Чарли, не обращай на него внимания… хватай Николь! Чарли… я теряю ее!
Он вздрогнул, когда звук выстрела эхом отразился в комнате, и они с Николь внезапно вместе свалились на пол. Он схватил ее в объятия и, крепко прижимая ее голову к своей груди, глядел в пустое теперь окно. И на Шарлотту.
Она все еще держала пистолет в руках, и из его ствола вился колечками голубой дымок. С мистером Хобартом было покончено.
— Чарли… — тихо произнес он, когда она повернулась к нему, уронив пистолет на пол.
И в это же время услышал звук шагов на лестнице. Тэннер Блейк ворвался в комнату с саблей в руке.
— Что случилось?! — выкрикнул он, стоя над Рафом.
— Мистер Хобарт сделал свой выбор, ваша светлость, — спокойно сказала Шарлотта таким ровным тоном, будто произнесла: «Мистер Хобарт хотел бы выпить чашку чаю». — Кстати, на этот раз у меня тоже был выбор.
Близнецы теперь были неразлучны. Они целыми днями гуляли рука об руку в садах или сидели, близко склонив головы, — одна такая темная, другая такая светлая! — разгадывая головоломки или разбирая собранные листья, прежде чем заложить их в книгу, приготовленную для их тетки Эммелины.
Летние дни были долгими, тихими, умиротворяющими. Шарлотта больше не боялась за девочек. Им было по семнадцать, но события, произошедшие в их жизни, сделали их взрослее, и когда прошел их восемнадцатый день рождения в декабре и они снова поехали в Мейфэр в конце марта, уже не оставалось сомнений, что они готовы к своему сезону.
Шарлотта могла с гордостью представить их в обществе, даже если она временами опасалась, что Лидия не сможет как следует себя подать, а Николь выполнит свое обещание разбить по меньшей мере дюжину сердец.
Ей и Рафу, как герцогу и герцогине Ашерстским, приходилось устраивать балы и утренние приемы и вести себя очень ответственно, как положено настоящим опекунам… а потом они возвращались в свои комнаты, чтобы снова быть просто Рафом и Чарли — друзьями, возлюбленными, мужем и женой.
Она могла только пожелать того же самого Лидии и Николь, когда каждая из них обретет себе друга и возлюбленного, которого желает.
Шарлотта поблагодарила лакея, который принес почту, когда она сидела, задумавшись, в комнате для завтрака. Лениво копаясь в груде писем, она наконец села, выпрямившись и держа в руке письмо, подписанное рукой Эммелины и отправленное герцогом Уоррингтоном.
Встав, она пошла разыскивать мужа. Раф уединился в своем кабинете и сидел сейчас хмуро глядя на бумагу, которую держал в руке. На пере, которое он держал в другой руке, высыхали чернила.
