Мгновение – и мы оказались снаружи, перед домом, кружа в смертоносном танце клинков; прохожие отпрянули в стороны, поспешно огибая нас. Сибилла была стремительна, точно ртуть, волосы ее, стянутые узлом на затылке, растрепались и реяли вокруг разгоряченного лица, так что даже сейчас, в тот ужасный миг, когда мне грозила верная смерть, я видел, как она была прекрасна, словно мстительный – и беспощадный – ангел.
Скарклиффа она не заметила. Он отвел Шафрана на другую сторону улицы и оставил в нескольких домах от того места, где мы сражались, а сам смешался с толпой. Вдруг он рванулся вперед, всем своим грузным телом устремившись на Сибиллу, словно таран. Они столкнулись с отчетливым глухим стуком, и она пошатнулась, теряя равновесие на неровной мостовой. Шпага вылетела из ее руки – именно такого случая я и ждал. Едва Сибилла, зарычав от злобы и выхватив из-за голенища нож, развернулась к Скарклиффу, я бросился к ней и взмахнул шпагой, исполненный решимости покончить с ней раз и навсегда. Мой выпад разминулся с целью всего лишь на волосок; в последний момент Сибилла успела пригнуться и отпрыгнуть. На краткий миг, который показался вечностью, наши взгляды скрестились. Я преграждал ей путь к дому.
Губы Сибиллы изогнулись в ледяной усмешке. Она развернулась и побежала прочь.
– Наверх! – рявкнул я Скарклиффу, бросаясь в погоню. – Под половицей!
Толпа на мосту прибывала; было утро, и сотни лондонцев устремились с одного берега на другой по своим делам. Сибилла металась из стороны в сторону, увертываясь от вопящих возчиков и разъяренных торговцев; она все так же стискивала в руке нож, хотя против моей шпаги он был бесполезен. Сибилла об этом знала. Она направлялась к южным воротам; если ей удастся покинуть мост и скрыться в лабиринте улиц Бэнксайда, мне придется долго ее искать.
Если только она не найдет меня первой.
Никто из нас не мог предвидеть, что на другом конце моста будет выставлена усиленная охрана – предосторожность, без сомнений, подсказанная арестом Кортни. Когда впереди возникла громада проездных ворот с массивной надвратной башней, на зубцы которой были насажены разлагающиеся головы изменников, Сибилла замедлила шаг. Все, кто прибывал из Лондона, будь то лудильщик с шестом на плече или укутанная в меха дама на носилках, задерживались и подвергались допросу, прежде чем получить разрешение следовать дальше. До меня донеслись обрывки возбужденной болтовни тех, кто стоял поблизости: «Мятежники из Кента… говорят… армия изменников!» – и Сибилла круто развернулась, понимая, что Ренар, вполне вероятно, снабдил стражу описанием ее внешности.
Она остановилась, тяжело дыша и бестрепетно глядя на меня. Закричав, я бросился к Сибилле, но она вскочила на низкий парапет на краю моста – один из редких просветов между домами, выходившими на реку, откуда открывался захватывающий вид на город. Она застыла на парапете, словно царственная хищная птица; ветер рвал ее плащ, очерчивая тонкую фигуру, позади нее бесчисленные шпили Лондона нестерпимо сверкали отраженным светом вынырнувшего из туманной пелены солнца.
– Нет! – услышал я собственный шепот.
Шпага упала к моим ногам.
Сибилла разочарованным жестом склонила голову к плечу. Затем, к моему потрясению и ужасу собравшихся зевак, раскинула руки и прыгнула с моста.
В наступившей тишине мне почудилось, что внутри что-то с хрустом переломилось надвое. Пронзительный женский визг разорвал безмолвие, и все разом ринулись к парапету, с болезненным любопытством вглядываясь в текущую далеко внизу, забитую кусками льда Темзу.
Я стоял столбом. Затем наклонился, подобрал шпагу и двинулся прочь.
Скарклифф ждал меня возле дома, держа под уздцы Шафрана. Сунув руку под куртку, он протянул мне кожаный футляр с письмом Елизаветы. В другой руке он держал шпагу Сибиллы.
– Ценная штука, – заметил он, – стоит прибрать.
– Возьми ее себе, – сказал я, пряча футляр за пазуху. – Я получил то, за чем пришел.
С этими словами я вложил свою шпагу в ножны и взял поводья Шафрана. Мы молча поехали назад, к северным воротам. Скарклифф отправился забрать Цербера. Дожидаясь его возвращения, я заметил, что у заставы прибавилось стражи и чиновников; разглядев среди них дородную фигуру Рочестера, который, ежась от холода, беседовал с часовыми, я окликнул:
– Милорд!
Рочестер вздрогнул, обернулся и поспешил ко мне.
– Что все это значит? – спросил я. – Что происходит?
Он оглянулся на чиновников, глазевших на нас.
– Незадолго до рассвета пришла весть, что со стороны Кента на Лондон движется армия. Послали разведчиков, чтобы проверить эти сведения. Мы ожидаем их доклада.
– Но ведь о помолвке королевы еще не объявлено… – начал я и, не договорив, выругал себя за слепоту.
Следовало сообразить, что и это была часть замысла Дадли. Он внушил Кортни, что объявление о помолвке Марии станет знаком к восстанию, но это было не так. Напасть внезапно – вот единственный способ застать королеву и город врасплох.
Рочестер смятенно взглянул на меня:
– Помолвка, ежели вам нужно знать, будет официально объявлена в Хэмптон-корте, хотя слухи о такого рода событиях неизбежно просачиваются загодя. Граф Девон в Тауэре; его долго допрашивали, и он назвал все имена. Уже подписаны ордеры на арест других заговорщиков, хотя наверняка многие из них, если не все, уже прослышали об аресте графа. Если у них есть хоть капля сообразительности, они уже бегут из страны. – Он понизил голос: – Граф не назвал принцессу. Он раз за разом твердил, что она ничего не знала.
Я выдохнул с облегчением. Как ни жалок был Кортни, у него все же сохранились остатки чести.
– Не ждите доклада разведчиков, – посоветовал я. – Это и в самом деле мятеж, и возглавляет его Уайетт из Кента. Письма, которые я добыл, лишь половина целого. Уайетт планирует соединиться с приверженцами герцога Саффолка. Что бы ни решила ее величество, мешкать ей нельзя.
Я выдержал паузу, глядя, как стремительно белеет его лицо.
– Передайте ей мои слова. Скажите, что я исполнил приказ и раскрыл недостающие подробности заговора. Сейчас, однако, я должен уехать. Благодарю вас, милорд, за все, что вы сделали для меня и ее высочества. Мы не забудем вашу доброту.
Рочестер вздрогнул.
– Езжайте к ней, – прошептал он, – торопитесь, пока вас не опередили! Если все это правда, если в стране вспыхнул мятеж, боюсь, ваша помощь понадобится ей больше, чем когда бы то ни было.
– Я сделаю все, что смогу, – заверил я. – Обещаю.
У ворот Бишопсгейт Скарклифф осадил коня.
– Дальше я не поеду.
