— Позвольте заметить… — вмешался в разговор Уайтинг. — Я понятия не имел, что леди Пеннингтон сама написала это письмо. Мне казалось, я узнал руку вашего отца, и у меня не было причин сомневаться. Только после вашей женитьбы мне все рассказали.
— И я умоляла его ничего вам не рассказывать, — добавила графиня. — Это ведь совершенно ни к чему. У вас с женой сложились прекрасные отношения, и мне не хотелось мешать вашему счастью.
Маркус пожал плечами:
— Я совершенно сбит с толку.
Реджи сунул ему в руку стакан с бренди:
— Это тебе поможет.
— Сомневаюсь, — пробормотал Маркус, но все же выпил.
— Видите ли, дорогой… — Графиня взглянула на сына. — Эта мысль пришла мне в голову только тогда, когда я узнала, что Джеффри разыскивает Гвендолин. Мысль показалась мне превосходной. Почти судьбоносной, если хотите. Но только когда Уайтинг действительно отыскал Гвендолин, все стало на свои места. — Она улыбнулась стряпчему. — Я знала: если покажу вам это письмо сразу же, вы, возможно, поймете, что оно… не совсем подлннное.
— Не совсем?.. — пробормотал Маркус.
— Благодарю вас, миледи. — Уайтинг усмехнулся. Маркус взглянул на стряпчего, потом снова посмотрел на мать.
— Простите за любопытство, но почему вы…
— Мы с Джеффри очень близки. — Графиня пристально посмотрела сыну в глаза. — Мы близки… вот уже некоторое время. Несколько лет, по правде говоря. И я твердо намерена сохранять эту близость в обозримом будущем.
— Я уже не один раз просил ее стать моей женой, но она.и слышать об этом не желает, — проговорил Уайтинг. — Эта женщина меня просто с ума сведет.
— Помолчите, Джеффри. — Она кокетливо ему улыбнулась.
— О Господи, — пробормотал Реджи, покосившись на друга.
Маркус снова пожал плечами:
— Я просто не знаю… Не знаю, что сказать.
— Вы могли бы извиниться, — сказала графиня.
— Извиниться? — Маркус с удивлением посмотрел на мать. — За что же?
— Если бы вы серьезно относились к своему долгу и давно были бы женаты, мне не пришлось бы предпринимать такие шаги. Вы просто вынудили меня самой взяться за дело.
Маркус невольно рассмеялся:
— То есть вы хотите сказать, что это я во всем виноват?
— Полагаю, что так. Но теперь это вряд ли имеет значение, дорогой. У вас есть жена, которую вы, судя по всему, очень любите и которая отвечает вам тем же. Если не считать сегодняшнего незначительного затруднения, все получилось превосходно. — Графиня улыбнулась сыну. — Я думаю, что вы должны поблагодарить меня.
— Поблагодарить? Поблагодарить вас? — Маркус пожал плечами. — Что ж, благодарю вас, матушка.
— Не стоит благодарности, дорогой.
— Но в будущем я бы предпочел, чтобы вы не вмешивались в мою жизнь.
— Я попытаюсь, но… — Она покачала головой. — Я, конечно, ничего не могу обещать.
— Можете. И пообещаете, — заявил Маркус, хотя понимал, что его требование не будет выполнено. — Мы все это обсудим, когда я вернусь из Лондона. Со своей женой.
— Значит, ты думаешь, что она поехала именно туда? — спросил Реджи.
— Это не конечный пункт ее путешествия, — ответил Маркус. — Но я уверен, что сейчас она направилась в Лондон. Если повезет, я еще сегодня ее настигну. Но если понадобится, то буду искать ее всю жизнь.
— Я поеду с тобой, — сказал Реджи. — Ты ведь не против?
Маркус улыбнулся другу:
— Нет, конечно. Спасибо, старина.
— Маркус, — графиня положила руку на плечо сына, — обещайте мне, что привезете ее обратно.
Он кивнул матери и проговорил:
— Не сомневайтесь, я непременно ее привезу.
— И девочек тоже, — сказала графиня.
Маркус взглянул на Таунсенда, потом снова посмотрел на мать.
— Увы, этого я не могу гарантировать.
— Понятно. Что ж, сделайте, что сможете.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Обещайте. Маркус нахмурился:
— Но, матушка…
— Поклянитесь, Маркус. — Графиня скрестила на груди руки. — Плюньте. — Она едва заметно улыбнулась. Он вздохнул и проговорил:
— Я полагаю, в этом нет необходимости.
Она устремила на него немигающий взгляд, и Маркус пробормотал:
— Если вы настаиваете… — Он плюнул себе на палец и сказал: — Клянусь всей своей кровью и так далее и тому подобное… Ужасные наказания.
— Аминь, — произнес Реджи.
— Вот и прекрасно. — Графиня кивнула с удовлетворенным видом. — Теперь я распоряжусь, чтобы вам приготовили все необходимое, и можете ехать.
— Я тоже, вероятно, поеду, — пробормотал Таунсенд. Маркус внимательно посмотрел на него и кивнул:
— Хорошо. Сегодня утром мы с Уайтингом распутали все это дело. Но мне все же хотелось бы узнать от вас побольше. По дороге мы потолкуем об этом.
Маркус немного помолчал, потом вновь заговорил:
— И еще одно, Таунсенд… Хочу сделать это, прежде чем мы отправимся в путь. — Он улыбнулся — и вдруг ударил Таунсенда кулаком в лицо. Тот отшатнулся и, не удержавшись на ногах, упал на пол. Маркус же снова улыбнулся и проговорил: — Это чтобы вы поняли: моя жена вольна делать все, что ей придет в голову. Она умная и смелая, и мне чертовски повезло, что я ее обрел, каким бы путем это ни произошло. И если она показалась вам странной или неуравновешенной, то это потому, что она любит своих племянниц. Как и я. А теперь… — он кивнул Реджи, — помоги ему встать.
— А можно я его тоже проучу? — Реджи ухмыльнулся.
— Наверное. Но позже. Сейчас у нас есть дела поважнее. И самое важное — найти мою жену.
— Ты сказал, что Лондон не конечный пункт ее путешествия. — Реджи нахмурился. — Значит, ты думаешь…
— Без сомнения. Но в Лондоне у нее деньги и друзья. Кроме всего прочего, там легче всего сесть на корабль, — Маркус тяжело вздохнул, — идущий в Америку.
И именно в тот момент, когда ты уже утратила надежду, достойный человек оказывается настоящим героем. Вот почему они стоят всех наших тревог.
Гвендолин Пеннингтон
— Я все-таки не понимаю, почему вы непременно хотите отплыть сегодня вечером, — прозвучали в темноте герцогской кареты слова мадам Френо.
— Я уже несколько раз повторила вам: так будет гораздо лучше, — ответила Гвен.
— Лучше или легче?
— И то, и другое, — пробормотала Гвен.
За ночь они с девочками добрались до Лондона без всяких происшествий. Их побег был вершиной глупости, и Гвен возблагодарила небеса за то, что с ними ничего не случилось. Она прекрасно знала, как опасно путешествовать ночью, особенно для женщины с детьми. Судя по всему, девочки тоже это прекрасно понимали. Хоуп сообщила, что Господь Бог особенно заботится о детях и глупцах.
