Проснулась я мгновенно, почувствовав на лице что-то липкое и холодное. Не открывая глаз, сжала в руке нож и вскочила. Возле меня стояла коричневая собака с лоснящейся шерстью и длинной любопытной мордой, в ошейнике, украшенном бирюзой и сердоликом. Послышался голос — кто-то подзывал собаку к себе, и я не стала дожидаться, когда ее хозяин придет сюда. Оттолкнув животное, я побежала и внезапно оказалась в широком дворе храма Амона, где стояли толпы молящихся. Это была вечерняя молитва, значит, я проспала весь день, и меня не обнаружили только чудом. Я поступила очень глупо.
Постояв некоторое время среди людей, я собралась с духом и смело начала выбираться из толпы, после чего направилась к центру города. На следующую ночь Камен должен прислать мне записку, но я уже начала уставать и нервничать. Все чаще на меня накатывали приступы страха, а значит, было недалеко и до паники. Не могу же я болтаться по городу вечно, и от солдат Паиса мне все равно не уйти. И тогда мне пришла в голову одна мысль: а что если спрятаться в таком месте, где Паису и в голову не придет меня искать?
Можно дождаться темноты, а потом пробраться в усадьбу Гуи. В конце концов, я знала его дом не хуже, чем свою жалкую лачугу в Асвате. И даже лучше, ибо его плиточные полы и разрисованные стены часто казались мне более реальными, чем тот грубый ящик, в котором я провела семнадцать лет своей жизни. «А почему бы и нет?» — спрашивала я себя, проталкиваясь сквозь многоголосую толпу, собравшуюся на улицах, чтобы успеть доделать свои вечерние дела. Гуи не держит в доме стражников. Для этого он слишком высокомерен. Народ и так обходит его усадьбу стороной, ибо его репутация колдуна известна по всей стране, но я его не боюсь. Я легко проберусь мимо старого привратника, а затем буду в безопасности, спрятавшись в саду, где нет толпы, солдат и грязи.
Но я лгала самой себе. Не страх гнал меня к дому Гуи, а жажда увидеть его, человека, который некогда был мне отцом и учителем, любовником и врагом, и эта жажда была сильнее рассудка. Что мне с ним делать — убить или зарыться лицом в его прекрасные белые волосы? Я не знала.
Приняв решение, я уже не могла ждать. Аппетит у меня пропал, а с ним и желание прятаться в толпе. Стараясь держаться узких переулков, я направилась на восток, а дневной свет между тем медленно, медленно угасал, превращаясь из розового в бледно-оранжевый, а потом в красный, и к тому времени, когда я добралась до длинной дорожки, ведущей вдоль больших усадеб, солнце закатилось.
Забраться на стену, окружавшую дом Гуи, я не могла, кроме того, его садовники предусмотрительно подрезали все ветви деревьев, которые свешивались над стеной. Попасть в дом можно было только со стороны пилона, а это означало, что мне придется каким-то образом проскочить мимо стражников, стоящих вдоль берега озера. Небо потемнело, начали зажигаться звезды, и в их бледном сиянии я направилась к воде. Сейчас я не стану показываться стражникам. Я спрячусь под густыми ветвями платанов и подожду смены караула; вот в этот момент я и попытаюсь проскочить.
Я ждала долго. Сквозь листья я видела двух солдат, которые стояли по обеим сторонам дорожки и время от времени перебрасывались короткими фразами. Им было скучно, они устали, хотели поесть и отдохнуть. На озере начали появляться лодки и ладьи — обитатели усадеб выезжали на вечернюю прогулку. Народу на дорожке тоже прибавилось. Словно сверкающие бабочки, мимо меня проплывали веселые компании с факелами, которые беспечно болтали о всяких приятных вещах, и тогда вместе с завистью ко мне вернулась та горечь, с которой мне удавалось справляться во время ссылки и которая теперь снова взяла верх. Я была богаче, чем эти люди, и гораздо знатнее; в который раз, сжав зубы, я напомнила себе, что потеряла все это исключительно благодаря собственным ошибкам. Впрочем, нет, нельзя винить только себя. Я принялась наблюдать за стражниками.
Наконец явилась их смена и прозвучал рапорт сдающего караул. Я тихо встала и по воде направилась мимо солдат, внимательно следя за ними. Я старалась идти так, чтобы в тишине не раздавался плеск и чтобы мой силуэт не был виден на фоне неба. Все было спокойно. Стражники тихо разговаривали. Наконец дорожка сделала поворот, и я смогла без опаски бежать к дому Гуи.
Был поздний вечер, а значит, прорицатель мог куда-нибудь уйти, чтобы поразвлечься. Тем лучше. Я посижу в саду, может быть, немного посплю, а когда он вернется, то сразу завалится спать и не узнает о моем присутствии. Я начала вспоминать расположение помещений дома, решая, с какой стороны в него лучше попасть, и в результате остановилась на задней двери, которой редко кто пользовался. К этому времени я уже стояла перед пилоном.
Хоть я и пыталась уверить себя, что не боюсь дара провидения, которым был наделен Гуи, я остановилась. Луны не было, но пилон отбрасывал мрачную, грозную тень, сад погрузился в непроглядную тьму. Я посмотрела в сторону ниши, где обычно сидел старый привратник, и возле одной из колонн заметила крохотный огонек. Если старик сейчас готовит еду или просто смотрит на горящие поленья, значит, он меня не заметит. «Глупый Гуи, — мрачно улыбнулась я про себя, неслышно проскальзывая под пилоном и сразу отступая в сторону, на траву, заглушающую мои шаги. — Глупый, самонадеянный Гуи. В каждой усадьбе ворота охраняют стражники, только не в твоей. Почему ты так уверен, что неуязвим?»
Оказавшись в саду, среди густых кустов, я сразу сбилась с дороги, но мои ноги сами знали, куда идти, и вскоре я все вспомнила. Я находилась возле живой изгороди, которая росла вдоль дорожки, ведущей к дому. Я вспомнила ее: сначала нужно пройти алтарь Тота, затем будет пруд, потом клумбы, а после них свернуть налево, к бассейну, где я плавала каждое утро под бдительным оком Небнефера, потом направо, пересечь дорожку и выйти к другой изгороди, за которой начинается низкая стена, разделяющая двор и дом. Ступая по траве, я прошла мимо пруда, на темной воде которого виднелись неясные очертания лилий и лотосов, и, продравшись через заросли кустов, вышла в пустынный двор, за которым возвышался огромный дом.
Стояла тишина. Покрытая мелкими камешками земля слегка отсвечивала, но колонны перед домом скрывались во мраке. Разумеется, перед входной дверью сидит слуга, который встречает гостей и вызывает паланкины, когда посетители собираются уезжать. Однако сейчас во дворе не было ни паланкинов, ни носильщиков. Тишина царила повсюду, та тишина, которая всегда отличала дом Гуи, погружая его в некое вневременное пространство. Когда-то из-за этой тишины у меня начали появляться мысли об утробе матери, где ребенку так хорошо и безопасно. Потом я с трудом избавлялась от этого ощущения. В то время дом Гуи был и моим домом, миром мечты и волнующих открытий, которые я совершала под руководством моей опоры и защиты — моего господина. Или так мне казалось.
