– Иди ко мне. – Она торопливо раскрыла объятия. – Быстрее! У нас мало времени.
Он повернулся к ней с печальной улыбкой на устах. Молча и неторопливо снял камзол, сбросил рубашку и швырнул их на пол. Вскоре Дрейк предстал перед ней во всей своей красе: бронзовые мышцы, загорелая кожа и явное желание.
– Почему мы потеряли так много времени? – спросил он, подойдя к постели.
– Мы были глупы. – Она потянулась, обняла его, и он упал в ее объятия.
Он поднял подол ее платья, потом нижней рубашки, желая лишь одного: погрузиться в нее, ощутить тот покой, то счастье, которое всегда приносила ему их близость.
Дрейк скользнул во влажные глубины ее лона, и все сразу стало хорошо. Обхватив руками лицо Розалинды, он стал целовать ее губы, касаясь и отстраняясь, потом снова возвращаясь, словно пчела к цветку. Главное, запомнить, запомнить ее всю: вкус ее губ, легкое дыхание, божественное ощущение первого прикосновения, бархатистость ее кожи, поцелуи.
Именно эти поцелуи сейчас говорили больше, чем любые слова: «Я обожаю тебя, никогда тебя не забуду, у меня никогда не будет другой, я никогда не буду мечтать о другой. Вот жизнь, вот чего я ждал всю жизнь. Спасибо тебе. О Боже, спасибо тебе за этот дар!»
Они двигались вместе в ритме дождя, и движения их были полны нежности и желания достичь скорее не высот, а глубины. И, оказавшись на вершине страсти одновременно, неожиданно, словно нехотя, они не разомкнули объятий. И почему минуты страсти, как и сама жизнь, всегда заканчиваются? Ведь это так несправедливо!
Несколько часов спустя Дрейк с Розалиндой спустились по лестнице к парадным дверям, у которых уже ждали королевские стражники в камзолах с розой Тюдоров и в черных беретах.
Розалинда приказала Хатберту проследить за слугами: зачем им смотреть, как Дрейка забирают в Тауэр? Франческа, дядя Тедиес и Томас печально замерли позади на ступенях, и Розалинда изо всех сил старалась не выказать всей глубины своего отчаяния. Она сделает вид, что Дрейк просто уезжает на время. И если она сама в это поверит, то, может, и другим это удастся.
– Дрейк, – прошептала она в последний раз. Одинокая слеза покатилась по ее щеке.
Он обхватил ее голову руками и губами поймал слезу. О, какая нежность, какой прощальный подарок!
«Я люблю тебя! – хотелось прокричать ей. – Люблю тебя, люблю. Ты мне нужен».
Где же слова? Почему она не может произнести их? Почему она будто бы онемела? И почему он смотрит на нее так печально? Где же его признания в любви?
– Поехали, Ротвелл, – скомандовал старший стражник.
Дрейк ободряюще сжал ее руки и вскочил в седло.
Ничего больше не было сказано. Они уехали, оставив после себя облако пыли. Розалинда резко повернулась, прошла в свои покои и разразилась долгой истерикой, словно героиня одной из трагедий. Но вечером, надевая ночную рубашку, она засомневалась в своем праве пролить хотя бы одну слезу.
Разве не она сама способствовала падению Дрейка с того самого дня, когда впервые увидела его двадцать с лишним лет назад? Ведь это она так непоколебимо настаивала, что он злой и бессердечный, хотя никто с ней не соглашался. Разве не она сама поддержала происки леди Блант, чтобы, узнав о прошлых грехах, способствовать его падению? Разве не она все время подтверждала опасения Дрейка по поводу того, что он никогда не будет принадлежать к ее кругу?
Переодевшись и взяв свечу, опечаленная Розалинда направилась в бывшую детскую. Сейчас здесь хранились их детские вещи, и ей захотелось коснуться того, что было так дорого Дрейку.
Едва она открыла дверь, как на нее пахнуло духотой и пылью. Розалинда ощутила знакомые запахи прошлого: пуховой перины, засохшей земли, которую они приносили на своих маленьких ножках. Здесь стояли сундуки, заполненные детскими вещами: разорванными лентами, пожелтевшими, дырявыми на коленях панталонами, запачканными нижними юбками, и все это было пронизано ароматом гвоздики и увядших цветов.
Запахи, смех, всплески ярости, бессильной злобы – все, казалось, словно острым ножом ранило ее ноющее сердце. Странно, но лишенная прошлого, а теперь и будущего, Розалинда наконец увидела все в истинном свете. Она любила Дрейка еще будучи ребенком. О, какой он был замечательный, наивный и пугающий, какой умный и сводящий с ума! Он был Дрейком.
Распахнув окно, она вдохнула сырой воздух, ворвавшийся в комнату. Потом легла в постель и прижала ладони к сердцу, словно обнимая прошлое.
Спустя час ее разбудил тихий стук в дверь.
– Кто там? – спросила она спросонья. – Единственная горевшая в комнате свеча, оказывается, сгорела уже на одну треть.
– Франческа, – послышался голос из-за двери. – И дядя Тедиес.
– Входите.
Дядюшка и подруга вошли в спальню, и их серьезные лица еще больше помрачнели при виде Розалинды.
– Как ты? Выглядишь ужасно! – воскликнула Франческа, бросаясь к ней и усаживаясь на постель. Она коснулась лба Розалинды длинными, изящными пальцами. Розалинда тотчас схватила ее за руку. Розовые пальчики Франчески были нежными и хрупкими, как и она сама.
– У тебя всегда были самые изящные руки, Фрэнни. А мои всегда были в мозолях и в земле.
– Что ты, у тебя сильные и умелые руки, – отозвалась Франческа.
– Итак, девочка моя, – начал Тедиес, переходя к делу, – наш мальчик в Тауэре. Что ты собираешься предпринять?
– У меня сотня планов, и ни один не годится.
– Все могло быть гораздо хуже, – заметил старый придворный.
– Почему это? – удивилась Франческа. Тедиес сверкнул хитрыми глазами.
– Если бы на тебе действительно было проклятие, Розалинда, он сейчас был бы мертв. Сдается мне, что проклятие уже не действует.
Розалинда вздохнула:
– Почему же мне так тяжело?
– Дрейка из Тауэра можно вызволить только одним путем: с помощью подкупа, – размышлял Тедиес, поглаживая усы. – А потом ему придется бежать из страны. Возможно, ему и удастся вернуться после смерти Елизаветы, а может, и нет. И для этого потребуются деньги, которыми ты не располагаешь.
– Я могла бы продать дом, – прошептала Розалинда. – Тогда денег у меня будет более чем достаточно. Дрейк мог бы спасти свою компанию и жить в другой стране. А я могла бы купить небольшой дом в Лондоне.
– Продать дом?! – Тедиес недоуменно покосился на племянницу. – Ты спятила? Дрейк не стоит этого дома.
– А ведь ты считал, что я должна была выйти за него замуж ради этого дома, – хмыкнула Розалинда.
– Каждая женщина выходит замуж ради дома.
– Я не за этим выходила замуж за Дрейка.
– Разве? – цинично поинтересовался Тедиес. – Будет тебе, девочка, не обманывай.
