– Нет, спасибо, – мисс Джарвис взяла предложенную тарелку. – Думаете, теперь они снова примутся охотиться за Ханной Грин?
– Могли бы, если бы знали, где ее искать. К счастью, им это неизвестно.
– Кстати, как она? – Геро принялась за закуски со здоровым аппетитом.
– Ханна? В последний раз, когда я видел ее, девица пребывала в бурном восторге от выводка дворовых котят.
– Котят? – подняла глаза мисс Джарвис, полухмурясь, полуулыбаясь, словно не зная, верить или нет.
– Именно, – виконт внимательно посмотрел в ясные серые глаза собеседницы, провел взглядом по нежному овалу щеки. Он вознамерился было рассказать о слепой арфистке и Патрике Сомервилле, но затем передумал. Чем меньше мисс Джарвис окажется вовлеченной в это грязное дело, тем лучше.
– Что будет с ней, когда все закончится?
– С Ханной? – Девлин мотнул головой. – Не знаю. Во многих отношениях она еще ребенок.
– Но не во всех.
Себастьян почувствовал, что Геро в ту же секунду пожалела о вырвавшихся словах. На один замерший миг их взгляды скрестились.
– Благодарю за угощение, – отставив тарелку, мисс Джарвис резко отвернулась и удалилась, оставив виконта смотреть ей вслед.
* * * * *
Когда Себастьян вернулся в бальный зал, Патрик Сомервилль уже исчез из виду. Обойдя в поисках оранжерею и комнаты для игры в карты, Девлин в конце концов вышел на террасу, где и обнаружил облокотившегося на балюстраду гусара, попыхивавшего сигарой.
– Вредная привычка, привезенная из Нового Света, – признался капитан, выпуская облачко сизоватого дыма. – Моя сестра Мэри причитает, что это меня убьет, а я ей возражаю, что малярия покончит со мной гораздо быстрее.
Девлин встал рядом, глядя на блестящие мокрые деревья. Дождь почти прекратился, но воздух по-прежнему был свеж и влажен и пахнул сырой землей и камнем.
– Я слышал, обнаружили тело вашего приятеля.
Сомервилль вытащил изо рта сигару, прищурив глаза.
– Да, бедный старина Макс.
– Как я понял, в его сердце оказались сломанные ножницы.
Повернувшись, гусар впился взглядом в лицо собеседника:
– От кого вы это услышали?
– От хирурга, производившего вскрытие, – Себастьян не отводил глаз от сада. – Мужчина, убитый в «Академии на Орчард-стрит» на прошлой неделе, был заколот ножницами для рукоделия.
Сомервилль, затянувшись сигарой, ничего не ответил.
– Как вы думаете, сколько за последний год в Лондоне обнаружено тел с ножницами в сердце? – полюбопытствовал виконт.
Капитан выбросил остаток сигары в сад и выдохнул сквозь сложенные трубочкой губы длинную струйку ароматного дыма.
– Вам известно, что я там тоже был, не так ли?
– Да.
Опершись ладонями о мокрые перила террасы и ссутулившись, гусар уставился в сумрак.
– Я так и не понял, что произошло тем вечером. Сначала пропала девица, пошедшая со мной. А когда я отправился на поиски Ладлоу, мне заявили, что он уже ушел.
– И вы поверили?
– А с какой стати было сомневаться? Мы договорились встретиться позже, в таверне возле Сохо. Я пошел туда, думая, что приятель уже там и ждет меня. Но он так и не появился. Поначалу я посчитал, что Макс передумал и подался домой. И только когда на следующий день его по-прежнему не было, заподозрил неладное. Думал, уличные грабители напали или еще что. Но даже не предположил, что он не покидал «Академии».
– А кто еще был с вами тем вечером?
– Никого, – оттолкнулся от балюстрады гусар. – А вы почему этим интересуетесь?
Из бального зала за спинами собеседников донеслась задорная мелодия английского контрданса.
– Знакомый попросил об услуге, – ответил виконт, вглядываясь в бледное лицо капитана, покрытое испариной, несмотря на прохладный после дождя вечер. – Кстати, хотел спросить: когда у вас день рождения?
– День рождения? – неуверенно хмыкнул Сомервилль. – Зачем вам?
– На прошлой неделе, не так ли?
На напрягшейся щеке обдумывающего ответ гусара дернулся желвак.
– Да, – медленно признал он, осознав бессмысленность отпирательства. – А что?
– Поздравляю, – бросил Себастьян, удаляясь в темноту.
* * * * *
– К сожалению, мы не располагаем вескими доказательствами, – вздохнул сэр Генри Лавджой.
Друзья сидели у незажженного камина в скромной гостиной магистрата на Рассел-сквер. Тепло огня прогнало бы холод сырой ночи, но после первого апреля хозяин дома позволял разжигать только очаг на кухне. В данном случае это был вопрос не экономии, а верности принципам, и Себастьян это понимал.
Наливая себе еще чашечку горячего чая, гость заметил:
– Ханна Грин опознала Патрика Сомервилля.
– Как клиента. Нет закона, запрещающего платить женщине за минуты физического удовлетворения, как бы это ни противоречило морали. Но она не видела, чтобы Сомервилль кого-нибудь убивал. А если бы и видела, что значит слово потаскухи против слова гусарского капитана, раненого в боях за отечество?
– Он не был ранен. У него малярия.
– Я бы предпочел быть раненым.
– Честно говоря, я тоже, – Себастьян отхлебнул чай, жалея, что не было предложено ничего более горячительного. – Но ведь есть еще арфистка. Она слышала людей, напавших на «Академию» вчера. Если Сомервилль один из налетчиков – а я почти уверен, что так и есть – музыкантша узнает его по голосу. Достаточно устроить, чтобы она услышала…
– Ни один суд не обвинит доблестного офицера на основании показаний слепой женщины, играющей на арфе в борделе.
Себастьян ощутил поднимающееся в душе разочарование. Разумеется, Лавджой прав. Но должен же существовать способ…
– Девушка, которая торгует в сырной лавке напротив приюта Магдалины, может опознать капитана. Она видела нескольких джентльменов, слоняющихся по улице незадолго до пожара.
– Она действительно видела, как те входили в дом?
– Нет.
– Все равно все как-то сложно и запутано, – магистрат, вытянув, скрестил свои коротенькие ножки. – Даже сейчас не могу разобраться.
Девлин подался вперед, упершись локтями в колени:
– Неделю назад, в прошлый вторник, двое мужчин – Макс Ладлоу и пока неизвестный мне джентльмен – наняли на ночь Розу Флетчер, Ханну Грин и Хесси Абрахамс из «Академии» в качестве именинного сюрприза для одного из своих приятелей – Патрика Сомервилля. Женщин отвезли в наемном экипаже в какие-то номера, где позже к ним присоединился и сам виновник торжества. Наверняка, возникла неловкая ситуация, когда капитан обнаружил, что одна из нанятых на ночь проституток – Рейчел Фэйрчайлд, сестра его друга детства.
– Определенно неловкая, не могу не согласиться, – смущенно прокашлялся сэр Генри.
