Завтрак был подан в маленькой гостиной внизу. Там уже находился сэр Николас, как всегда подтянутый, и, внезапно смутившись, Доминика смогла только протянуть ему маленькую ручку для поцелуя и сказать, пытаясь скрыть замешательство:
— Ах, сеньор Николас, я вижу на вас свежие брыжи, о которых говорил Джошуа, так что, вероятно, вы не потеряли свой узел.
Бовалле махнул рукой.
— Ради Бога, ни слова больше об этом узле! — попросил он с шутливым ужасом. — Этот дуралей замучил меня, так как с самого моего приезда говорит только о нем.
Она оглянулась на Джошуа, который с недовольным выражением лица стоял сзади. Он подал ей стул, но его неодобрительный взгляд не отрывался от сэра Николаса.
— Да, хозяин, конечно, вам хорошо так беззаботно рассуждать, а я возьму на себя смелость сказать, что выбросить новый колет из темно-красной тафты и пару чулок с завитками на лодыжках, расшитых золотом, не говоря уже о серебряных наконечниках для шнурков и штанах, которые вы всего раз надели, — это верх расточительства!
— Хватит кудахтать! — прервал его сэр Николас и уселся за стол напротив доньи Доминики.
Его глаза улыбались ей. — Мне пришло в голову, моя любимая, что последний раз мы сидели вместе за столом на борту «Отважного». Помните, как вы не захотели принять вино из моих рук? — Он взял графин и взглянул на него, приподняв брови. — Возможно, вам не захочется принять от меня и это. Что это такое, Джошуа?
— Какая-то дрянь, — мрачно ответил Джошуа. — Отвратительное вино, сэр, но чего вы хотите?
У Доминики развязался язык. Она непременно должна была рассказать сэру Николасу о странной фантазии, которая пришла ей в голову, когда дон Диего предложил ей аликанте. Закончив свой рассказ, она почувствовала, что от ее смущения не осталось и следа.
Оседланные лошади ждали у дверей. Когда Бовалле подсаживал Доминику, она озорно взглянула на Джошуа и сказала:
— А теперь вы увидите, Джошуа, хорошо ли я скачу на лошади.
В тот день она показала, на что способна. Со страхами и волнениями было покончено раз и навсегда. Сейчас, когда она ехала рядом с сэром Николасом, уже ничто не могло встревожить ее. Она сомневалась, что он приедет в Мадрид, а он приехал; она была уверена, что ему не сбежать из тюрьмы, а он сбежал; вчера она боялась, что он погибнет, а он вернулся, целый и невредимый и, как всегда, веселый. Она никогда больше не усомнится в его поразительной способности выходить невредимым из ситуаций, по всей видимости совершенно безнадежных. Теперь, очевидно, им ничего не грозило, и, хотя Джошуа поводил носом и прислушивался, нет ли погони, сэр Николас ехал впереди них по холмам, веселый и беззаботный. Значит, так же следовало держаться и его даме.
Долгая поездка совершенно измотала Доминику, но она ни за что не призналась бы в этом. Она сидела, выпрямившись в седле, смеялась над скверной дорогой и клялась, что совсем не устала и не желает передохнуть. Они сбились с пути — ну что же, без этого не обходится ни одно приключение, и ее Николас скоро отыщет дорогу. Когда они взбирались на крутую гору, ее лошадь споткнулась и чуть не упала вместе с ней — не беспокойтесь, с ней все в порядке. Солнце сильно припекает — ничего страшного, она привыкла к жаркому климату.
Джошуа растрогался и был в полном восхищении.
— Я должен заметить, с вашего позволения, — сказал он, — что сеньорита ведет себя как англичанка.
— Дитя мое, это комплимент, — рассмеялся сэр Николас.
Доминика кивнула и тоже рассмеялась, а потом спросила, покраснев:
— Я очень скоро стану англичанкой, не так ли, сеньор пират?
— Радость моя! — Он сжал ее руку.
Дорога стала совсем плохой, и теперь они продвигались очень медленно и с большим трудом. Тени стали сгущаться задолго до того, как они добрались до моря, и Джошуа забеспокоился. Он подъехал к Бовалле и прошептал ему на ухо:
— Хозяин, нам туда не попасть вовремя.
Доминика услышала этот шепот.
— Тогда давайте поторопимся, — сказала она. — Нам непременно нужно сегодня ночью увезти сеньора Николаса.
Ее слова насмешили Бовалле, и даже Джошуа слегка улыбнулся.
— Сеньорита права, — сказал он серьезно. — Конечно, очень приятно странствовать по Испании, распевая кэтчи, словно мы в Элрестоне, но напоминаю вам, хозяин, что за вами гонятся, с вашего позволения.
— Ах ты, пустозвон! — добродушно ответил сэр Николас. — Если бы я знал дорогу получше, то, конечно, мы бы по ней поехали. Нам ни к чему ломать ноги. Сегодня ночью мы будем в этом порту.
Они действительно туда добрались, однако позже, чем рассчитывали, поскольку в темноте заблудились и изрядно поплутали, прежде чем снова нашли дорогу. Доминика шаталась в седле, но при первой возможности ее поддерживала сильная, неутомимая рука. Услышав, как Джошуа проклинает валуны, она рассмеялась, но это был усталый смех, притворно-бодрый.
Впереди показались огни крошечного порта. Сэр Николас потянул носом.
— Пахнет морем, — сказал он. — Мужайтесь, моя птичка!
Ее голова склонилась к нему на плечо. Бовалле жестом подозвал Джошуа.
— Теперь нужно ехать осторожнее, — тихо промолвил он. — Если в порты сообщили, чтобы нас не пропускали, то в Сантандере хорошо известно, где нас искать.
Джошуа вздрогнул.
— Помилуй Бог, об этом я не подумал! Да, они помнят, как вы здесь высадились.
— О да, это они не забудут, — произнес сонный голос Доминики. — Мы видели губернатора Сантандера на следующий день после того, как вы нас высадили. Слышали бы вы, что он говорил!
Сэр Николас многозначительно взглянул на Джошуа, который подавил стон и пожал плечами:
— Могу поклясться, нас будет ждать целый отряд солдат. Мне бы следовало догадаться, что мы еще не выбрались из ловушки. — Он взглянул на небо, затянутое тучами. — Который час? Хотя откуда вам знать? Не исключено, что корабля уже нет. Разве он будет ждать всю ночь? Как бы не так! Они увидят, что скоро рассветет, и уплывут.
— Рассветет, вяленая треска? — переспросил сэр Николас. — Если сейчас позже одиннадцати, можешь назвать меня болваном.
— Мне еще жить не надоело, хозяин, — с достоинством ответил Джошуа.
Они обошли стороной несколько хижин, из которых, собственно, и состоял порт, и осторожно спустились с холма, ориентируясь по шуму волн, плескавшихся о гальку. Было очень темно, и они то и дело спотыкались о бугры и огромные камни. Сэр Николас осадил лошадь и повернулся к Джошуа:
— Так у нас ничего не выйдет. Нужно привязать лошадей и идти пешком.
Джошуа кивнул и спрыгнул с седла. Сэр Николас уже стоял на земле, снимая Доминику с лошади. У нее чуть не подкосились ноги, и, пошатнувшись, она ухватилась за его руку. Он хотел взять ее на руки, но она отрицательно покачала головой:
