– Моя упрямая маленькая Изабель. – Он постарался улыбнуться, но она видела, как вымотал его разговор с Алексом.
– Рори, тебе не нужно ничего объяснять.
– Нет, нужно. Это серьезно, – сказал он, имея в виду свою рану. – Мне жаль, что все получилось не так, как я хотел. Отправить тебя назад – то же самое, что вырвать у себя сердце. – Он сморщился от боли. – Но мне нужно, чтобы ты знала…
Слова застряли в горле, а тело мучительно содрогнулось.
Изабель почувствовала, как кровь стынет в жилах.
– Стоп. Ничего больше не говори. Тебе нужно беречь силы.
– Нет, – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. Каждый звук давался ему с трудом. – Это важно. Ты должна знать, что не одинока в своем чувстве. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя.
Изабель вскинула голову, не веря ушам, не в силах отвести от него взгляда.
– Ты л-л-любишь меня? – запнулась она.
– Никогда не думал, что можно так сильно кого-нибудь любить.
Волна счастья окатила ее. На миг забылись все страхи. Ее окутала теплота слов, сказанных им. Слов, которые хотелось услышать до боли. Но не сейчас. Не в такой миг, как этот. Слезы застили глаза.
– Почему ты раньше не сказал?
– Я думал, что расставаться тогда станет тяжелее. Но надо, чтобы ты знала о моей любви.
Чувство вины, как кислота, разъедало ее изнутри. Вот сейчас как раз тот момент, когда нужно кое-что сказать. Если она вообще собиралась рассказать ему, почему она оказалась в Данвегане, тогда этот момент настал.
– Рори, я…
Слова застряли в горле. Страх сковал грудь. Поймет ли он? Повисла пауза. Совесть боролась с практицизмом. Рори умирает. Гнев только ослабит его. Для чего говорить ему об этом сейчас, когда он только что признался ей в любви. Она не станет рисковать, чтобы последнее его воспоминание о ней было связано с предательством, а не с любовью.
Рори погладил ее по щеке, утирая слезы, текущие из глаз.
– Я тоже тебя люблю, – наконец сказала она. – И буду любить всегда. – Уткнувшись лицом ему в руку, она молча просила прощения.
Это был самый счастливый, самый ужасный момент в ее жизни. Он любил ее. Он умирал. Это было так противоестественно, как если бы цветок расцвел среди адских головешек.
Она вслушивалась в его болезненное, прерывистое дыхание, которое становилось все ровнее. Наконец он заснул.
Назойливые звуки волынщиков, в которых: они изливали жалобы и скорбь о своем раненом вожде, эхом разносились в темных залах. Слова Патрика Маккриммона выражали тоску всего клана.
Моя волынка ведет меня в дом,
Где печаль наполняет сердце.
Волынка в руках, на сердце тоска.
О, Рори Мор! О, Рори Мор!
Казалось, что весь замок на несколько месяцев превратился в преддверие ада, хотя на самом деле все длилось несколько дней.
Бесконечных дней ожидания того, что лихорадка и заражение сделают свое смертельное дело.
Бесконечных дней мольбы к Господу забрать его, чтобы он не мучился непереносимой болью.
Бесконечных дней мольбы к Господу забрать ее, потому что не было сил смотреть, как он страдает.
В конце концов, Господь никого не забрал. Не счел нужным.
Каким-то чудом Рори выжил, найдя в себе силы победить лихорадку.
Никогда Изабель не забудет эти мучительные дни, когда понимала, что может потерять его. Или безграничную радость, которую ощутила, когда он наконец открыл глаза, и она встретила ясный, осмысленный и ясный взгляд любимых синих глаз.
Он долго смотрел на нее, а потом произнес неожиданно твердо и решительно:
– Иди отдохни. Сейчас же.
Изабель представить не могла, что будет вне себя от радости, услышав, как он командует ею. Пренебрегая приказом, она уткнулось головой в подушку, и разрыдалась от облегчения. Немного смягчившись, Рори осторожно погладил ее спутанные волосы. Но когда слезы высохли, Изабель отставили от его постели и запретили возвращаться, пока она не поест и не выспится.
Затем последовали долгие недели, когда Изабель ухаживала за Рори. Ее счастье, однако, было неполным. Она знала, что все еще может потерять его. Он любил ее, но жениться пока не обещал. Каждый уходящий день словно звоночком напоминал ей, что время платы по счетам подступает все ближе. Станет ли Рори разрывать помолвку? Его молчание по поводу их будущего только подкрепляло ее страхи.
Угроза дяди рассказать Рори о ее вероломстве висела над ней как дамоклов меч. У Слита была одна-единственная цель – уничтожить Маклаудов, наплевав на ее счастье, на ее безопасность. Изабель не сомневалась, что он сдержит свое обещание, если она не принесет ему знамя Фей к концу обручения. Если еще он выдержит так долго. Изабель понимала, нужно решать, как быть с дядей, и как можно скорее. Она сделала бы все, что нужно, чтобы сохранить свою тайну, если бы была уверена, что Рори не отправит ее назад. Только тогда Изабель осмелилась бы вызвать его гнев.
Рори одарил ее своей любовью и доверием. А она не была с ним честной. Нужно было рассказать ему все той ночью, когда он лежал при смерти, но было страшно. Их любовь еще очень хрупка. Слишком много сил пыталось оторвать их друг от друга. Изабель не хватало жизненного опыта и уверенности, что ей удастся удержать любовь такого мужчины, как Рори. Шрамы прошлого были слишком глубоки, чтобы излечить их словами, сказанными перед лицом смерти… И не повторенными потом. Как она могла быть уверенной в силе его любви, если расторжение помолвки грозило ей своей неотвратимостью?
Ей нужно было оттянуть время. Для того чтобы попросить королеву помочь решить вопрос с Троттернишем, чтобы отговорить дядю не ломать их любовь. Но как сделать, чтобы Слит был доволен и при этом не предать Рори?
Решение пришло неожиданно, когда она молилась о выздоровлении Рори. В комнату вошла Бесси, закутанная в старую шелковую шаль, и Изабель получила ответ с небес.
Вот, значит, где я это видела. Знамя, которое тогда мелькнуло перед ней, было точно таким, как шаль Бесси. В голове у нее моментально созрел план. Она должна написать дяде и сообщить, что нашла знамя. Но вместо знамени передать ему шаль, а если дядя будет настаивать, чтобы его шпион сам достал его из тайника, она его подменит. Но как только шпион заберет фальшивое знамя, Изабель положит настоящее на место и расскажет Рори правду, и чем скорее, тем лучше.
Все это было очень рискованным. Но ничего другого, чтобы дядя был доволен и чтобы остаться в Данвегане, ей не удавалось придумать. Без сомнения, хитрость в конечном счете раскроется, но зато ей удастся выиграть время. И кто знает, может, вместо разрыва помолвки произойдет обмен свадебными клятвами. Эти клятвы не так-то просто преступить – не то, что разорвать обручение. Изабель подавила чувство вины за свой обман, говоря себе, что в конце концов все разрешится. Само провидение подсказывает ей путь решения проблемы.
