Она крепче прижалась к нему.
— Вы думаете, желания сбываются? — Она улыбнулась. — Еще один вопрос. Понимаете, я ничего не могу с этим поделать. Меня учили задавать вопросы, Джеред. Читать, размышлять и понимать мир, в котором я живу, а вовсе не переделывать его по своему образу и подобию. От меня ждали, что я буду доброй к слугам и буду заботиться о моем спутнике жизни. Хотя никто не надеялся, что я как-то прославлю мою семью, подразумевалось, что я по крайней мере не опозорю ее.
Она помассировала рукой его грудь, натянула одеяло повыше, создавая вокруг него теплый кокон. Сама она теперь уже ощущала, что наконец-то начинает согреваться. Если ей станет лучше, то, возможно, и Джереду тоже. А пока надо растирать его тело рукой, массировать, отдавать собственное тепло.
— Я очень сильно разозлюсь, если вы умрете сейчас, особенно потому, что мы так много пережили вместе. Хотя много раз я боролась с тем фактом, что даже если я и люблю вас, то вы не очень-то приятный человек. Но ведь сердцу не прикажешь.
Она вздохнула, помассировала его грудь чуть сильнее, захватывая плечи, спускаясь вниз к животу. Его тело должно бы расслабиться под ее рукой, но оставалось твердым. При всем своем высоком положении, Джеред не был неженкой. Он умел, если надо, заняться простой работой, да и управляться с лошадьми было нелегким делом, по крайней мере так говорил ей один из братьев.
— Вы герой, вы знаете это? — сказала она, продолжая гладить его. — Если бы вы не отрубили мачту, вполне возможно, что мы бы все погибли. Капитан Уильямс о вас очень высокого мнения, он говорит, что счастлив служить такому человеку, как вы. Только не задавайтесь, хорошо? Джеред, я говорю сейчас то, что должна говорить верная и преданная жена, но иногда вы становитесь просто невыносимым.
Он не двигался. Казалось, что он стал немного «оттаивать», но недостаточно, чтобы она успокоилась. Может ли человек умереть от переохлаждения? Как там назвал это какой-то матрос? Ледяная болезнь. «Я слышал, это не самая плохая смерть». Она натянула одеяло повыше, подоткнула его вокруг шеи.
— Знаете, вы были правы. У меня было много времени, чтобы подумать об этом. Я пыталась изменить вас. Я вообразила себе вас до того, как узнала. Но человек не должен пытаться сломать другого. Теперь я это знаю, и на самом деле я бы не хотела, чтобы вы были другим. — Она прижалась к нему лбом. — Конечно, если не считать того, что я хочу, чтобы вы согрелись, улыбнулись мне. Пожалуйста, Джеред.
Он может умереть, несмотря на все ее усилия, несмотря на то что она трещала как сорока, несмотря на тепло ее тела, которым она щедро делилась с ним.
— Пожалуйста, Джеред, — снова попросила она. Еще одна молитва.
— Что случилось с ее голосом?
Он лежал с закрытыми глазами. Тесса ушла. Джеред слышал, как она тихонько закрыла за собой дверь. Почему, черт возьми, он так остро чувствует ее отсутствие? Капающая вода, стук кувшина, поставленного на комод, отвлекли его от этих неприятных мыслей. Чалмерс, конечно, это он.
Запах мыла, одеколона. Ну конечно, его же надо побрить. Прежде всего джентльмен не может выглядеть неопрятным. Это неприемлемо.
— Я полагаю, вы спаслись только из-за ее криков, сэр.
Его глаза распахнулись.
— Криков?
Чалмерс убрал от лица бритву, возможно, слишком резко.
— Да, ваша светлость. Она не позволяла матросам бросить вас. Угрожала застрелить, если они не вытащат вас в безопасное место.
Он снова закрыл глаза. Что-то сжалось в его груди. «Вот это да! Признай, Киттридж, ты не столько герой, сколько жалкий неудачник. Твоя жена должна спасать тебя от тебя самого. Пороком наслаждаться гораздо легче».
— Где мы, черт возьми?
— Город называется Мидлстон, по-моему, он находится на побережье.
— Значит, мы так и не добрались до Шотландии?
— Нет, сэр.
— А «Изольда»?
— Она села на мель, сэр. Подозреваю, что теперь шхуна стала добычей мародеров.
Мысль о корабле, обираемом грабителями, была не из тех, на которых он хотел останавливаться. Он отправил его на верную смерть. «Ну и дурак же ты, Киттридж».
Дядя будет недоволен. Полученный опыт достался слишком дорогой ценой. Ну по крайней мере теперь они знают, что мачта была слишком высокой, что она была опасно несбалансированна для бурного моря. Шхуну нужно было сделать длиннее, с более округлыми бортами, с тремя мачтами вместо четырех. Такой корабль мог бороздить океаны, не боясь штормов.
— А команда?
— Трое погибли, трое ранены, один тяжело. Ее светлость настояла, чтобы доктор осмотрел и их тоже.
После визита врача Джеред с удивлением обнаружил, что относительно цел. У него было сломано запястье, рука горела огнем, и он был уверен, что никогда уже не сможет окончательно согреться. Голова болела, а нос оказался сломан. Целый список травм. В калеку он, что ли, превратился?
Да уж, «удачный» вояж. Ничего не скажешь. Кроме, может быть, воспоминаний, но их он отбросил. Сейчас он не хотел думать о Тессе.
Он повернул голову к окну слева от него. Шел снег. Какие крупные снежинки! Наверняка покроют всю землю и сделают дальнейшее путешествие опасным. А с него хватит! Он не почувствовал волны возбуждения от этой мысли, только странную усталость, как будто не спал несколько дней.
— Чалмерс, ты можешь нанять карету?
— Если пожелаете, ваша светлость.
— Я желаю, — тихо сказал он. — Я хочу поехать домой.
— Вы уверены, что это разумный выбор, сэр?
Джеред посмотрел на камердинера. Его лицо выглядело измученным. Возможно, от того, что свои критические замечания он был вынужден несколько дней держать при себе.
— Благодарю тебя за заботу, Чалмерс, но со мной все будет в порядке.
— Я думал не столько о вас, ваша светлость, сколько о герцогине. Два последних дня она совсем не спала, Я сомневаюсь, что затеваемое вами путешествие пойдет ей на пользу.
— Ну, она же может предпочесть остаться здесь, не так ли? — Он отвернулся от этого неодобрительного взгляда. — И отправь сообщение моим докучливым родственникам: я хочу, чтобы к моему приезду они покинули Киттридж-Хаус.
— Киттридж-Хаус, сэр?
— Да, Чалмерс, ты не ослышался. Я нахожу, что Лондон может подождать.
С самого начала поездки стало очевидно, что путешествие в наемной карете не соответствует привычкам Киттриджа. Рессоры были слишком расшатанными, обивка — потертой, сиденья — твердыми как железо. В ней пахло табаком и очень сильно духами, тошнотворно сладкими.
Лошади тоже оказались жалкими клячами. Разномастные, а у одной был такой замученный вид, что Джеред чуть было не пристрелил беднягу, чтобы прекратить ее страдания. Это путешествие домой казалось таким же неудачным, как и поездка в Шотландию.
