Линнет уставилась на него с откровенной насмешкой.
– Бедненький… Ты так страдал…
Улыбка графа превратилась в хитроватую ухмылку.
– Что ж, дело того стоило. – Он поцеловал Линнет и, немного приподнявшись, накрыл ладонью ее грудь.
Она тотчас же почувствовала тепло, быстро разливавшееся по всему телу, и ее дыхание участилось. А Джек это, безусловно, заметил – ужасный человек!
– Я бы с радостью, – проговорил он, – но… нельзя. – Он убрал руку с груди возлюбленной и чмокнул ее в нос. – Только после свадьбы.
– Так нечестно, Джек Федерстон! – воскликнула Линнет.
Он тихо засмеялся.
– Должен вас уведомить, мисс Холланд, что вы еще не знаете, что такое нечестная игра.
Джек снова пошевелился, пытаясь скатиться с нее и лечь рядом, но Линнет обхватила его руками и ногами, не желая отпускать. Она чувствовала себя блаженно расслабленной, с наслаждением купалась в любовной истоме и не хотела ничего менять.
Джек снова улыбнулся и опять ее поцеловал.
– Больше всего на свете мне бы хотелось лежать здесь с тобой всю ночь, а потом – и весь день, но это невозможно, дорогая. Ты должна вернуться в свою комнату сейчас же, пока еще темно. Через несколько часов встанет кухонная прислуга. Нельзя допустить, чтобы тебя заметили.
Линнет кивнула, понимая, что Джек прав. Он тут же выскользнул из нее и лег рядом. Она поморщилась. Боли не было, но некоторый дискомфорт остался. К тому же она чувствовала избыток влаги между ног.
– После завтрака поговорим о свадьбе, – сказал Джек. Он поднялся с кровати и, протянув ей руки, помог встать.
Линнет на мгновение смутилась – ведь никто, кроме матери и горничной, никогда не видел ее совершенно раздетой. Но вместе с тем ей нравилось ощущать на себе страстный взгляд Джека.
– Ты так прекрасна, моя богиня, – пробормотал он хрипловатым голосом.
В этот момент ей было трудно оценить комплимент по достоинству, и она, поморщившись, сказала:
– Я бы чувствовала себя лучше, если бы могла перед уходом помыться.
– Нет проблем. У нас еще достаточно времени. Я принесу тебе воды.
Джек наклонился и подобрал свои брюки. Пока он их надевал, Линнет успела взглянуть на ту часть его тела, которая совсем недавно была в ней. И то, что она сейчас увидела, весьма ее удивило. Судя по всему, эта часть его тела значительно уменьшилась. «Мужчины – интересные создания», – подумала она, улыбнувшись. Подняв глаза, Линнет увидела, что Джек тоже улыбается.
– После свадьбы, милая.
С этими словами он взял с умывальника тазик и вышел из комнаты. Линнет, все время чувствовавшая неприятную влагу между ног, потянулась за полотенцем, все еще лежавшим на кровати. Но ее рука вдруг замерла – на белом полотенце отчетливо виднелись красные пятна. Кровь? Еще один сюрприз этой ночи, полной сюрпризов.
Линнет взяла полотенце, сложила его и вытерла промежность. Выпрямившись, заметила на столике у кровати листок бумаги. Телеграмма? Наверное, плохие новости…
Но это ее не касалось, и она ни за что не взяла бы листок, если бы не заметила знакомые инициалы – ЭКХ.
Линнет замерла – ей почудилось, что пол под ней закачался. Уже ни о чем не думая, она схватила листок и, игнорируя угрызения совести, прочитала следующее:
«ПРИБЫВАЮ 26 СЕНТЯБРЯ ТЧК НАДЕЮСЬ ВАША ПОМОЛВКА С ЛИННЕТ СОСТОЯЛАСЬ ТЧК ПЕРЕДАМ ВАШУ ДОЛЮ СРЕДСТВ ДЛЯ СОВМЕСТНОГО ПРОЕКТА С МАРГРЕЙВОМ СРАЗУ ПОСЛЕ СВАДЬБЫ ТЧК НАДЕЮСЬ НАША СДЕЛКА ПРИНЕСЕТ НАМ МИЛЛИОНЫ ТЧК ЭК».
Линнет смотрела на листок, не в силах поверить собственным глазам. Она была оглушена, ошеломлена, уничтожена…
Сделка? Какая именно? Джек и ее отец заключили сделку? И эта сделка имела отношение к ней?
«Тебе придется выйти за меня замуж».
Ну конечно! Как же иначе?! Они же – деловые люди! Главное для них – заработать деньги! Да-да, конечно…
Теперь Линнет испытывала сильнейшую боль – боль от предательства. Хотя должна бы уже к этому привыкнуть. Злые слезы жгли глаза. С каждым мужчиной в ее жизни все в итоге сводилось к деньгам.
Услышав шаги за дверью, Линнет отошла от стола. Когда граф вошел в комнату, она попыталась скрыть свои чувства, но, вероятно, неудачно, потому что Джек сразу нахмурился.
– Линнет, что случилось?
Она хотела высказать все, что думала, и швырнуть ему в лицо телеграмму, но не смогла. Только не сейчас, когда пережитое ими еще свежо в памяти и следы их интимной близости до сих пор оставались на ее теле. Нет, не сейчас, пусть даже в душе ее бушевала ярость.
Заставив себя улыбнуться, Линнет ответила:
– Ничего особенного…
Вероятно, слова эти прозвучали не слишком убедительно, потому Джек явно встревожился. Заметив полотенце в его руке, Линнет воспользовалась этим, чтобы сменить тему.
– Теперь-то я поняла, для чего оно. – Она кивнула на полотенце и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Джек поставил таз на пол, положил на край чистое полотенце и взял у Линнет испачканное.
– Не беспокойся, – сказал он, – я сам его постираю. Слуги ничего не узнают.
Линнет кивнула и даже не вздрогнула, когда он погладил ее по щеке. Более того, она покорно уселась на кровать, и молча терпела, пока Джек, намочив полотенце, стирал с ее тела следы интимной близости. Стиснув зубы, она смотрела в потолок.
«Ты лжец! – мысленно кричала Линнет. – Хитрый коварный ублюдок!»
– Ты уверена, что все в порядке? – спросил Джек, взглянув на нее с некоторым удивлением.
Судорожно вцепившись в покрывало, Линнет старалась взять себя в руки, и это отчасти ей удалось. Но она все равно не могла взглянуть графу в глаза.
– Да, конечно. Просто я… устала. Сегодня был трудный день.
– Понимаю. – Джек потянулся к ней, чтобы поцеловать, но этого Линнет уже вынести не смогла. Отпрянув, она пробормотала:
– Джек, я должна идти.
Он тут же кивнул.
– Да, разумеется.
Линнет знала, что она плохая актриса и не сможет долго вести себя так, словно ничего не произошло. Поэтому ей следовало поскорее уйти. Подняв с пола рубашку, она поспешно надела ее, решительно отбросив воспоминания о том, с какой нежностью Джек ее раздевал. А ведь это было совсем недавно… Она стала застегивать пуговицы, но не смогла – слишком сильно дрожали руки.
– Я застегну. – Граф шагнул к ней, чтобы помочь, но она снова отпрянула.
– Нет! Пуговицы – это не важно! Мне только надо надеть пеньюар.
Джек поднял с пола пеньюар и помог ей надеть его.
– Ты найдешь дорогу в темноте? – спросил он.
– Разумеется. – Линнет резко распахнула дверь. – Я же сама пришла сюда…
Она побежала по темному коридору и ни разу не оглянулась. Думала же сейчас лишь об одном – только бы не разрыдаться до того, как попадет в свою комнату. А вот потом, оказавшись у себя, она проплачет всю ночь – будет плакать, пока не перестанет чувствоваться боль. А злость сохранит, будет холить ее и лелеять до утра, потому что утром ей предстояло убить предателя. А потом, когда приедет отец, она и его тоже убьет.
