— Ты меня не ждала?
— Ты знаешь что ждала, но нам нужно поговорить, — ответила девушка нервно улыбнувшись.
— А после, поговорить нельзя? — руки графа принялись торопливо расшнуровывать платье.
— Нет нельзя, это важно, — строго произнесла Кэтрин отбиваясь от его настырных рук.
— Тогда поговорим в процессе, — произнес он притягивая жену к себе, и губами припал к ее шее.
Девушка вздрогнула, томление молниеносно разлилось по телу. Но призвав все свои силы на помощь, она отстранила мужа.
— То что я хочу сказать изменит многое, — дрожащим голосом произнесла девушка.
— Хорошо, я весь во внимании, — улыбнулся Мишель поудобнее устроившись на подушках.
— Я подвела тебя, — чуть ли не рыдая прошептала Кэтрин.
— Кэтрин, что стряслось? — напрягся Мишель.
— Я… — втянула с шумом воздух и выпалила, — Я жду ребёнка.
Дантон застыл пристально глядя на нее. Заметив, как почернели его глаза, графиня разрыдалась.
— Прости, я не знаю как это получилось…
— Глупая, тебе не за что извиняться, — граф притянул ее к себе и крепко обнял, — Ты ни в чем не виноват! Такое бывает, когда люди занимаются тем, чем мы занимаемся каждую ночь.
— Знаю, — всхлипнула уткнувшись в его каменную грудь, — Но ты не любишь детей…
— Не люблю? — Дантон удивился, — С чего ты это взяла?
— Ты сам говорил, что не хочешь детей…
— Я говорил правду, — он отстранил жену заглянув ей в глаза. И у Кэтрин внутри все оборвалось, — Я не хотел дитя, но не потому что их не люблю.
— А почему? — с надеждой спросила она.
- Проклятие моей семьи, — тяжело вздохнув, признался Мишель, — Пойми Кэтрин, я не хочу чтобы мои дети страдали от безумия, как мой брат и отец. Это передаётся из поколения в поколение по мужской линии…
— Возможно у нас будет дочь, — оживилась девушка.
— Не будет.
— Почему? Этого нельзя предугадать.
— В моем роду рождаются только мальчики, — ответил уверенно Дантон. — Конечно были и исключения, но во всех случаях, девочки появлялись на свет мертворожденными.
— Господи, — ужаснулась Кэтрин, вздрогнув, — Что же ждет нашего малыша?
Слезы защищали глаза, а тревога разрывала душу. Еще до рождения их ребёнок был обречён. И не важно, кто это будет мальчик или девочка. Девочке — не суждено увидеть свет, а мальчику — предначертано безумие. Нет, так на должно быть! Она желает малышу лишь счастья. Он не может расплачиваться за ошибки потомков. И Мишель, он же совершенно здоров, значит бывают исключения.
— Но ты же не унаследовал безумия, — выдавила с трудом сдерживая рыдания разрывающие горло.
— Я не могу этого утверждать, вся моя осознанная жизнь прошла в армии, там я и выпускал пар, — заметив, как поникла жена, граф заключил ее в объятия и нежно поцеловал. — Но я не хочу чтобы ты даже думала об этом. Мы оградим нашего сына от всех бед, — его рука осторожно коснулась чуть округлившегося живота, — А если вдруг его и коснётся проклятие, обещаю, я переверну весь мир, но найду исцеление!
Кэтрин боялась приближающихся родов. Мишель тоже волновался, хотя и не показывал этого. Девушке с каждым днем становилось тяжелее, первые дни лета выдались необычайно жарким. И это окончательно измучило ее. С одной стороны она хотела бы поскорее разрешиться, а с другой, боялась этого до ужаса. Но все же чувствовала, что сын вот-вот появиться на свет. Граф был очень озабочен именем будущего наследника и подготовкой его комнаты. А также не поленился найти кормилицу. Насчет последнего, Кэтрин сильно сомневалась, она и предавать не могла, что ее ребенка будет кормить кто-то другой. Пусть так и было принято у знати. Но у нее от этого в душе оставался неприятный осадок. Кэт не говорила о своих тревогах мужу, но заранее решила, что будет кормить сына сама, и не позволит делать это никому другому.
Роды начались в самый неожиданный момент. Кэтрин была к ним не готова. Да и разве можно к такому полностью подготовиться? Когда даже не представляешь какие мучения ждут. Кэтрин казалось, что живот разрывает пополам, она никогда прежде не испытывала такой боли. А ее за свою жизнь девушка поведала достаточно. Повитуха успокаивала, говоря, что нужно потерпеть, ребенок крупный, поэтому так долго идет. Но она чувствовала, как силы покидают, а мучения становятся невыносимыми.
Крик Кэтрин оставлял рубцы на сердце Мишеля. Он в панике метался по коридору не находя себе места. Граф хотел быть рядом с женой, но она строго-настрого запретила, невзирая на все его уговоры. Девушка кричала так, что у него душа уходила в пятки, и хотелось сделать все, чтобы прекратить ее страдания. Но впервые Дантон был беспомощно, он не мог ей помочь, как бы сильно этого не хотел. Время шло, а супруга все не разрешилась, лишь на мгновение затихали ее крики и потом снова звенели с новой силой. Мишель пытался прорваться в комнату, но дверь была заперта, а из-за нее доносился строгий приказ Мэри не мешать. Ему казалось будто что-то пошло не так, и жене немедленно нужна помощь. Его руки тряслись от страха и волнения, а перед глазами все плыло. Никогда в жизни, он не боялся ни за кого настолько сильно. Никогда не обращался к богу. Но теперь на его устах не умолкала молитва.
Мишель готов был упасть на колени, когда наконец Кэтрин затихла. И гнетущая тишина отозвалась ужасом внутри него, натягивая все нервы до предела, пока не раздался долгожданный плач младенца… Не раздумывая, граф бросился к двери забарабанив по ней кулаками. И на этот раз она отворилась. Затаив дыхание Дантон посмотрел на жену, прижимающую к груди крохотный свёрток. Она казалась измученной как никогда, и в то же время необыкновенно прекрасной. Золотые волосы словно мягкая дымка окутывали ее лицо и плечи, а на щеках блестели дорожки от слез. В сердце больно защемило, чувства к этой невероятной женщине не умещались у него в груди…
Рядом появилась Мэри и улыбаясь сквозь слезы поздравила:
— Ваша светлость у вас дочь!
— Дочь? — повторил Мишель и пошатнулся, ухватившись за дверной косяк.
— Посмотри какая она прекрасная, — улыбнулась Кэтрин, ощутив страх мужа.
— Она жива? — не своим голосом спросил граф.
— Жива? — прокрякала повитуха собирая свои принадлежности, — Да я не видела младенца живее!
И в подтверждение ее слов, малышка громко закричала, напоминая всем о своем присутствие.
С трудом делая каждый шаг, Мишель направился к супруге, а оказавшись рядом, не удержался на ногах, и осел на кровать.
— Только взгляни на нее, — прошептала Кэтрин светясь от счастья… Граф неуверенно наклонился и посмотрел на личико самого красивого ребёнка на свете. Его ребёнка… Его дочери…
— Господи… — голос мужчины дрогнул, а глаза заблестели, — Я не видел никого прекраснее.
Графиня всхлипнула переполненная радостью. Она так боялась этого дня, а он стал сам счастливым в ее жизни.
— Можно? — Мишель протянул дрожащие руки к младенцу, и когда Кэтрин передала ему дочь, он прижал ее к груди, как самое драгоценное что у него когда-либо было.
— Кэтрин, — произнес он сдавленно, — Ты подарила мне чудо, о котором я не смел мечтать. Ты сделал меня самым счастливым…
Не выдержала и преодолевая боль, Кэтрин прижалась к его руке прошептав то, что давным-давно надо было сказать:
— Я люблю тебя…
Мишель ответил не сразу, а когда заговорил у девушки сжалось сердце от того, как сильно дрожит его голос:
— С первой нашей встречи, я считал тебя наказанием. Даже не раз желал убить… Но то было самой большой глупостью. Я всей душой благодарен Богу за то, что он послал тебя мне. За то, что научил любить. Но больше всего я благодарен тебе любимая, за мою жизнь, которая по-моему очень похожа на тебя…
Графиня сквозь слезы рассмеялась, и обняв мужа за талию снова посмотрела на дочь, от вида которого все внутри млело.
— Но сопит она, явно как ты, — девушка нежно поцеловала лохматую макушку, и тихо произнесла, — Я хочу чтобы ты дал ей имя.
— Габриэла, — ответил Мишель, глядя на дочь, глазами полными нежности, — Если ты конечно, не против, любовь моя.
