– Не волнуйтесь, – проговорил Уорфилд, пропуская герцогиню. – Теперь ваша дочь вне опасности.
Розалинда успела заметить на графе костюм для верховой езды, а в руке – пистолет, который тот намеревался взять с собой, отправляясь вместе с Дэвидом на поиски Энтони. У Розалинды отлегло от сердца, когда она увидела Селию в объятиях мистера Хэмилтона. Ее дочь жива и здорова!
Только потом герцогиня заметила лежавшего на полу в крови мистера Чилдресса и пистолет, который валялся возле него. Розалинда похолодела от ужаса.
– Что все это значит? – спросила она.
Уорфилд повернулся и, шатаясь, направился к стене, держась за нее, чтобы не упасть. Увидев, что графу плохо Розалинда бросилась ему на помощь.
– Нед, – проговорил он и покачал головой. – Ах, Нед.
Розалинда посмотрела на его пепельно-серое лицо и ни слова не говоря, забрала пистолет из трясущихся рук графа. Уорфилд оперся на ее плечо и заплакал.
Комната постепенно наполнялась людьми, встревоженными звуком выстрела. Явился слуга, которого вызвала Селия. Маркус велел лакеям вынести из комнаты тяжело раненного Неда. Тотчас же послали за лекарем. Дэвид протянул Энтони пистолет, который выронил Нед. Оружие было заряжено. Розалинда пыталась успокоить потрясенного случившимся лорда Уорфилда.
Энтони взял Селию за руку, они вышли из дома и прошли через сад к лужайке. Там Энтони остановился и, повернувшись к Селии, спросил:
– Вы не передумали выходить за меня замуж?
– Нет. Почему я должна передумать?
– Если вы передумали, я все пойму, – сказал Энтони. – Я навлекаю на вас одни неприятности и скандалы, к тому же подвергаю вашу жизнь опасности. Любая нормальная женщина будет рада избавиться от такого жениха.
– А я – нет, – сказала Селия. – Я по-прежнему хочу выйти за вас замуж.
– Наверное, это потому, что я люблю вас. Я никогда никого так не любил, как вас. Я испытывал к другим женщинам привязанность, похоть, дружеские чувства, но не любовь. Ничего похожего на те чувства, которые питаю к вам. Боюсь даже представить себе, что было бы со мной, если бы он вас убил.
Селия приложила палец к его губам.
– Он меня не убил.
Энтони опустил голову.
– Если я вам не нужен, умоляю, скажите мне это сейчас. Не знаю, как я смогу это пережить, но…
– Выбросьте это из головы. Я очень хочу выйти за вас замуж – я вас люблю.
– Я вас люблю, – повторил Энтони и крепче сжал руку Селии. – Я вас люблю..
Селия улыбнулась.
– Я знаю, – с нежностью произнесла она.
Глубокой ночью Энтони пришел к Селии. Увидев его, Селия ахнула от удивления, но Энтони приложил палец к ее губам, молча взял ее за руку, они выскользнули из дома и отправились к озеру. Энтони помог Селии сесть в лодку и протянул ей одеяло. Когда они приплыли на середину озера, Энтони перестал грести и обнял Селию, укутав ее плечи одеялом. Селия прильнула к нему и, запрокинув голову, вгляделась в ночное небо.
– В прошлый раз, когда мы катались на лодке, вы спросили, почему я хочу жениться на вас, – прошептал Энтони. – Тогда я не знал, что ответить. И сейчас не знаю. Причин так же много, как звезд на небе. Перечислить их все так же трудно, как сосчитать эти звезды.
– Было глупо с моей стороны спрашивать вас об этом, – произнесла Селия.
– Нет, непременно спрашивайте меня обо всем, что вам придет в голову. Мне нечего от вас скрывать. Я понял, что вы – та девушка, которая мне нужна, в тот самый момент, когда вы бросили мои ботинки в озеро. Здесь, прямо на этом месте. – Он показал на большой валун, с которого они ныряли, когда были детьми.
Селия нахмурилась:
– Я не бросала ваши ботинки в озеро.
Энтони рассмеялся:
– Это случилось, когда я впервые приехал в Эйнсли-Парк. Ваш брат пригласил сюда нескольких друзей из Оксфорда, и мы решили пойти на рыбалку. Вы тогда изъявили желание пойти вместе с нами. Дэвид сказал, что вы еще маленькая и он не возьмет вас с собой. Но вы все-таки увязались за нами, а потом швырнули мои ботинки в воду со словами: «Вот, я уже не маленькая, раз могу это сделать». И убежали. Только вы ошиблись: ботинки были мои, а не вашего брата.
Селия округлила глаза.
– Но я… Я была тогда ребенком! Почему вы так и не сказали мне, что это были ваши ботинки, а не Дэвида? Я тогда решила, что проучила Дэвида: у него постоянно рвалась обувь, и ему то и дело приходилось покупать новую.
– Вам тогда было восемь лет, и таким образом вы отстаивали свои права, – с улыбкой заметил Энтони. – И я подумал, что у девчонки есть характер.
– Да, но это не значит, что вы меня полюбили, – медленно проговорила Селия.
Энтони улыбнулся.
– Вы были дочерью самого герцога Эксетера. – сказал он. – А я был кукушонком в семейном гнезде Линли. Мне было непозволительно питать к вам любовь.
– Непозволительно? Кто мог вам это запретить? – недоумевала Селия.
– Общество. Ваша семья. Да я и сам не мог себе это позволить. – Энтони вздохнул. – Я чувствовал к вам глубокую привязанность… любил вас, как сестру. Но спустя несколько лет я увидел вас во время вашего лондонского сезона. Это произошло сразу после того, как Юстон сделал вам на редкость нелепое предложение руки и сердца. И вы тогда сказали что-то смешное о нем, и мы с вами смеялись. Вы были так хороши собой в тот вечер. – Он понизил голос. – И еще вы сказали, что вы единственная в Лондоне, кто знает, что я не такой плохой, каким хочу казаться.
Селия пыталась вспомнить этот вечер в деталях. Она вспомнила нелепое предложение лорда Юстона и как Энтони спас положение своим появлением в самый ответственный момент. И даже вспомнила, как размышляла в тот вечер о том, что случилось бы, если бы Энтони ее поцеловал. Но в то время она была наивной, с романтическими фантазиями. Не имела понятия о том, что такое любовь. Вряд ли Энтони заинтересовался бы ею в то время.
– И с тех пор я больше не мог смотреть на вас как… как на сестру, – смущенно проговорил Энтони. – Я даже набрался наглости попросить у Эксетера разрешения ухаживать за вами.
Селия ахнула и резко выпрямилась.
– Не может быть! Правда? Я даже не подозревала об этом! Маркус и словом ни о чем таком не обмолвился. Он отказал вам? Он…
– Эксетер незадолго до этого дал Бертраму согласие на ваш брак с ним.
Селия была поражена. Несколько мгновений она молчала, стараясь представить себе, как сложилась бы ее жизнь, если бы Энтони за ней ухаживал и если бы она вышла замуж за него, а не за Берти. Берти женился бы тогда на какой-нибудь другой женщине, которая подходила бы ему гораздо больше, чем она. Возможно, он был бы сейчас жив и здоров и у него родились бы дети, которые росли бы на радость его отцу, графу Лансборо. Энтони не был бы одинок все эти годы. А она…
