Там ценились лишь мощь, смекалка и решимость. Здесь мужчина не задумываясь тратил деньги, нажитые отцом или принесенные женой в приданое. Александра поняла, что не желает больше жить в Нью-Йорке. Ей здесь не место.
Занавес поднялся, и спектакль начался. Александра пыталась сосредоточиться, но снова и снова возвращалась мыслями к тому, что было для нее реальным и важным. Во время антракта Стен не позволил ей выйти из ложи и, едва представление закончилось, поспешно повел в фойе. Он махал рукой знакомым, улыбался, кивал направо и налево, но не делал попытки остановиться и представить Александру.
Тонкий серп луны взошел на небе, слабое сияние фонарей почти не освещало улицы, но Александра радовалась темноте, позволявшей избавиться от пристального взгляда Стена.
Кучер погонял лошадей, те мчались во весь опор, и когда пожилая женщина ступила на мостовую перед самой коляской, Александра дико вскрикнула. Экипаж свернул в сторону, но было слишком поздно. Женщина без сознания лежала на брусчатке.
– Стен! Останови коляску! Мы кого-то сбили! – с тревогой вскричала Александра. – Неужели не видишь? Надо вернуться.
– Ночной сторож позаботится о ней. К чему нам лишние неприятности? Порядочные люди не бродят по улицам в такое время. Это какая-то пьянчужка.
– Стен, мы должны вернуться, – заявила Александра, больше не удивляясь его бесчеловечности.
– Но, Александра...
– Прошу, Стен, ради меня, – прошептала она, сжимая его руку.
– Хорошо, раз ты так хочешь, – согласился он, не в силах противиться исходившему от нее нежному аромату и мягким ладошкам, сжимавшим его пальцы. Рядом с ней он мгновенно теряет самообладание!
Стен окликнул кучера, и вскоре они уже были около несчастной. Она по-прежнему лежала там, где ее оставили, – груда грязных, дурно пахнущих лохмотьев. Александра попыталась сойти на землю.
– Что ты делаешь? – удивился Стен, останавливая ее.
– Я хочу знать, жива ли она и не нуждается ли в докторе.
Застонав, Стен велел кучеру заняться женщиной. Тот подошел ближе, поднял ее и положил на сиденье экипажа, напротив Стена и Александры.
– Поехали, – приказал Стен.
Когда лошади снова тронули, Александра наклонилась над неподвижным телом, пощупала пульс и торжествующе взглянула на Стена.
– Она жива. Я забираю ее с собой. Как только приедем, ты пошлешь за доктором, Стен. Мы не можем ее покинуть.
Стен недоуменно уставился на Александру и решил, что, вероятно, причина всему – ее беременность. Она готова приютить любую бродяжку и бездомного пса.
– Хорошо, Александра, – устало согласился он, – но тебе придется заботиться о ней.
– Вот и прекрасно! Всю дорогу Александра обеспокоено следила за женщиной, а Стен с сожалением думал о том, как плохо кончился этот чудесный вечер. Он мечтал, что проведет ночь в постели Александры, а вместо этого приходится ухаживать за каким-то отребьем! Ну что ж, если так угодно Александре, он пойдет на все. Стен просто не может себе позволить сердить ее!
Кучер внес женщину в дом, и Александра сразу же позвонила горничной. Когда та явилась, хозяйка велела ей уложить незнакомку в комнате рядом с господскими покоями, раздеть, вымыть и найти для нее подходящую одежду.
Горничная пошла вперед, показывая кучеру дорогу, а Стену пришлось силой удерживать Александру, желавшую немедленно последовать за ними. Он повел ее в гостиную, пытаясь уговорить:
– Дорогая, ты не должна так волноваться. Твоя горничная сделает все, что необходимо для старушки. Я тотчас же пошлю за доктором. Вот увидишь, с женщиной ничего страшного не случилось.
Александра кивнула, думая совсем о другом. Она не могла дождаться, пока Стен уйдет.
– Ну а теперь, дорогая, поцелуй меня на прощание, – попросил он. Стремясь как можно скорее избавиться от Стена, Александра покорно подставила губы и потрясенно обнаружила, что его язык глубоко вторгся в ее рот. Девушка попробовала увернуться, но его руки стиснули ее стальными тисками. Горячие ладони шарили по ее спине; Стен терся о неё бедрами, вжимая в живот напряженную плоть. Александра, мучительно застонав, уперлась кулачками ему в грудь.
Наконец, чувствуя, что теряет голову, Стен отстранился и отступил. Кровь бешено стучала в висках, глаза горели. Его одолевали мысли об этом соблазнительном теле, которое он скоро станет брать каждую ночь, вонзаться в него, делать своим. Немного придя в себя, он тихо прошептал:
– Прости, Александра, я, кажется, забылся.
Непроницаемо-бесстрастное лицо не смягчилось.
– Я иду наверх, Стен. Пожалуйста, не забудь вызвать доктора.
После ухода Стена Александра поднялась в комнату больной.
– Она, по-моему, ушибла голову, – сообщила горничная.
Александра кивнула и приблизилась к кровати. Только сейчас она увидела, что старушка оказалась седоволосой негритянкой. На улице было слишком темно, и Александра не смогла разглядеть ее лица. Женщина была такой худой, словно долгое время голодала.
– Вы можете идти, – велела Александра горничной. – Когда придет доктор, немедленно ведите его сюда.
Она подняла лампу и поднесла ее к лицу женщины, но тут же, громко охнув, отпрянула, едва не выронив светильник.
– Эбба, – нерешительно прошептала девушка. – Эбба! Это я, Александра. Ты со мной и в безопасности. Все будет хорошо. Ты слышишь меня, Эбба?
Веки женщины слегка затрепетали, и огромные, полные боли глаза открылись. Негритянка в недоумении уставилась на Алекс и, слегка нахмурясь, тихо пробормотала:
– Мисс Александра! Это вы, дитя мое?
– Да, о да, Эбба! Это я, я, – смеясь и плача, шептала Александра, не в силах поверить такому счастью. Больше она не одинока. Рядом та, кого она любит, с кем можно поделиться всем! Отныне ее жизнь не будет пустой и бесплодной!
Слезы покатились по щекам старухи.
– Боже, как я рада видеть вас, сердечко мое! Я уже почти решилась оставить этот ужасный мир.
– О нет, Эбба, нет, теперь мы вместе. Ты со мной, в моем доме, и больше тебе не придется ни о чем волноваться.
– Вы правду говорите, мисс Александра? Я не могу снова вернуться на улицу – уж лучше смерть.
– Ты останешься со мной навсегда, Эбба! Я отчаянно нуждаюсь в друге. Слышишь? Ты просто обязана поскорее встать.
– Вы нуждаетесь во мне, детка? Я думала, что старая Эбба больше никому не нужна. Ни родных, ни семьи...
– Ты нарочно бросилась под экипаж? – потрясенно прошептала Александра. Эбба смущенно отвела глаза.
– Мне стыдно признаться в этом, душечка, но видите ли, когда мы расстались, я села на корабль, и все шло хорошо, пока я не оказалась в этом проклятом городе. Не успела я добраться до моих друзей, как меня ограбили, избили и отняли все. Это страшное место, дитя мое. Южан здесь не любят! И хотя кричат на всех углах, что дали свободу, уж лучше медленно умирать на родине, чем жить здесь, где нас все ненавидят! Мои друзья тоже совсем нищие. Не могут найти работу и подыхают с голоду. А зимой! Ни дров, ни угля, ни теплой одежды, и чернокожие погибают от холода и болезней. Нам нет места на Севере. Больше мне этого не вынести. Мои друзья делились со мной едой. Но я не могла вырывать у них кусок изо рта! И жить не для чего – проще сразу погибнуть, и дело с концом.
