Леблан висел в неумолимой хватке охранника и выглядел… ничтожным. Всего лишь худой, отвратительный человек в помятой одежде, с кровоточащим носом. Где важный французский шпион? Где пугало ее детства?
Словно издалека Анник услышала свой голос:
– Вобан умер. Я не знала.
Сзади подошел Грей:
– Я бы сказал тебе. Я думал, ты знаешь.
В голове у нее шумело. Так странно. Теперь она знала все. Это же очевидно.
– Вобан умирает. А через неделю карета Маман невероятным образом падает с высокой скалы. В тот день я должна была ехать с ней.
– Боже мой, – пробормотал Грей.
Она с яростью смотрела на Леблана.
– Настолько трудно было убить меня, что ты решил убить Маман? Или ты думал, я поделилась секретом с ней?
– Я не знаю, что ты имеешь в виду. – Леблан отвел взгляд. Он был виновен. И напуган.
Он убил Маман…
Бросив нож, Анник пошла на него с голыми руками. Он задергался, когда ее руки сомкнулись на его горле. Она разорвет его на части. В клочья. Она боролась с охранниками, которые оттаскивали ее от Леблана. Она боролась с Греем, когда он завел ей руки за спину, не позволяя вцепиться ногтями в Леблана.
– Перестань, – донесся до нее голос Сулье.
– Я убью его! – Она пнула Грея. – Убью пятьдесят раз. Убийца! Преступник. Тварь!
– Она лжет. Не слушайте ее. Все это ложь.
– Пока она только обещает вас убить, – произнес Сулье. – И я почти склонен ей это позволить. Но сначала мы послушаем, что она хочет сказать. Успокойте ее месье Грей иначе она поранит себя.
Она сотрет этот кусок грязи с вселенной. Превратит его в пыль.
– Сын шлюхи! Убийца!
– Хватит, Анник. Скажи мне. – Грей не давал ей шевельнуться.
Его запах, его уверенность привели ее в чувство. Ярость стихала, оставляя внутри пустоту. Она привалилась к нему, замерзшая, больная, тяжело дыша.
Вобан умер. Он никогда больше аккуратно не сложит ее донесение, не кивнет, не скажет перед всеми: «Хорошая работа». Не добавит воду в ее стакан с вином, как будто она еще ребенок. Никогда. Никогда. Ни Вобана. Ни Маман. Все умерли. Слезы жгли ей глаза, боль душила ее. Грей крепко прижал ее к себе.
– Сейчас не время для этого, – напомнил Сулье. – Перейдем к делу.
Гнев утих. Из нее словно вынули сердце и душу. Она стала ничем, холодным ветром в женской оболочке. Анник попыталась оторваться от Грея, но тот не отпустил ее, повернув в своих объятиях так, чтобы она смотрела на Сулье.
– Я успокоилась.
– Хорошо, Я должен разобраться с Лебланом, расскажи мне правду об этом деле.
Правда. Как странно, что она может говорить правду в этой компании. Уже не было старика в каменном доме в Нормандии, зависящего от ее молчания. Вобан умер. Ничто уже не могло ему повредить.
– Вобан украл планы Альбиона. – Она увидела, как ее слова пронзили сердце Сулье.
– Это невозможно. – Позади нее и Грей окаменел.
– Вобан украл их, чтобы передать британцам. Не за деньги. – Анник не могла проглотить ком в горле. – Плата золотом, даже небольшая сумма, не навлекла бы подозрения на Вобана.
– Никто бы не поверил. – Сулье тяжело опустился в кресло. – Он придумал безошибочную операцию. Как всегда.
– Он составлял план несколько месяцев, один, втайне. Я думаю… Вобан стал немного сумасшедшим, когда его сыновья погибли в Египте.
– Другие тоже потеряли сыновей.
– Его сыновья умерли зря. Наполеон уплыл домой принимать свои парады и устанавливать сфинксов вместо ножек стола. А Эмиль с Филиппом умерли в лихорадке и вони Каира, брошенные человеком, который привел их туда. Они умерли за туалетный столик корсиканца, сказал Вобан.
Как мог Сулье не понимать? Он был другом Вобана. Как мог выглядеть таким удивленным и осуждающим?
– Вобан был старым, усталым и больным. Он всю жизнь служил Франции, во время террора потерял все – дом, семью, жену.
– Дитя мое, я был там. Я знаю.
– У него остались только его мальчики. А Наполеон потратил их жизни на свой претенциозный каприз править Востоком.
Анник высвободилась из объятий Грея и начала ходить по комнате. Французские агенты следили за ней глазами, ожидая, что она скажет. Боль Сулье хлестала ее молчаливыми ударами.
– Теперь Наполеон готовит другую многочисленную экспедицию. В Англию. Вот почему Вобан украл планы. Он сказал, что Наполеон предал революцию.
Сулье провел рукой по лбу.
– Он всегда был среди нас мечтателем. Идеалистом. Но это…
– Больше не должно быть никаких бессмысленных сражений за морем, сказал Вобан. Французская армия не останется покинутой. Он предотвратит это.
– Ты подчинялась его приказам, Анник. Если он велел тебе помочь ему…
Неужели Сулье думает, что Вобан возложил бы это на ее плечи?
– Нет. Он ничего мне не говорил. Он послал меня в Брюгге с мелким поручением, как всегда. Наблюдать за британцами. Но Леблан…
Тот боролся с державшими его охранниками, зная, что она скажет. Анник чувствовала его ненависть.
– Тиллмен, маленький червяк Леблана в военной разведке Англии, сказал ему, куда британцы доставят золото. Сначала англичане были преданы англичанином. – Она повернулась к Грею, бесстрастному, с холодным взглядом. – Леблан устроил засаду. Всех убил. И взял золото. Он совершал бесконечные убийства за это золото.
Услышав это, Грей лишь слегка кивнул. Но с этого момента Леблан был мертв. Он мог ходить, разговаривать час или неделю, но был уже мертв. Сулье это видел. Она не думала, что это сознавал Леблан.
– Она лжет! Клянусь, Сулье, это ложь. – Он корчился от страха и ярости. На его лице проявились длинные красные царапины. – Это Вобан. Только Вобан. Я ничего об этом не знаю.
Она даже не взглянула в его сторону.
– Я была с Вобаном, когда он пришел в гостиницу, еще с кровью убитых им людей на одежде. – Анник вспомнила свой ужас и тошноту. Неописуемую ярость Вобана. – Он знал, что у Вобана должны быть планы, и потребовал их как плату за свое молчание.
– Эта стерва лжет. В тот день я был в Париже. Могу привести дюжину людей, которые это подтвердят.
– Он был там, прятался на ферме Поля Друэ в Врезание. Нет, – процедила она, – молчи, ублюдок. Твои люди, Пласэ и Вошеляр, были убиты по твоему секретному приказу. Семья Друэ сгорела в своих постелях. Знать кое-какие твои секреты, Леблан, становилось вредно для здоровья. Но одна из дочерей убежала и спаслась. Так что свидетель есть.
Готовность Ива и других охранников задушить Леблана в объятиях росла с каждой минутой.
– Не слушайте эту шлюху, эту суку в период течки, подставляющую себя английскому псу!
– Ты убил Маман, когда я была слепой и бесполезной. Трех англичан в Брюгге. Двух собственных людей. Семью Друэ на их ферме. Даже маленьких детей. И одному Богу известно, скольких еще. Все ради золота. – Она больше не могла говорить.
