— Она такая миленькая, Жан-Филипп! Спасибо за восхитительный подарок!
— А какая превосходная сабля! — воскликнул Джеффри.
Анжела, бросив взгляд на саблю, жестко сказала:
— Надеюсь, тебе не придется испытывать ее в деле?! — Поставив фигурку пастушки на маленький столик, она вышла.
— Черт бы ее побрал! — процедил сквозь зубы Жан-Филипп. — Ей никогда не угодишь.
— Но ты его доставил двум из трех, это совсем неплохо, — ободрил его Джеффри, рассмеявшись. Они договорились снова встретиться на следующий день. Джеффри, распорядившись, чтобы привели ему лошадь, вышел.
Когда Мелодия с Жаном-Филиппом остались наедине, она спросила его:
— Почему вы с кузиной Анжелой постоянно ссоритесь, словно встали не с той ноги?
— Да разрази меня гром, если я что-нибудь здесь понимаю! — раздраженно ответил он. Он был явно в подавленном состоянии духа. Она остро чувствовала его глубокое разочарование и очень жалела его. Для чего понадобилось кузине Анжеле портить ему прекрасное настроение от возвращения домой?
— Ты помнишь, как ты разбил ее фигурку?
— Да, конечно. Вероятно, именно поэтому эта пастушка мне напомнила о ней, когда я ее увидел в лавке. Но я ее не помню, это точно. Боже, ну для чего было нужно ей затевать этот разговор? Какое это имеет сейчас значение после стольких лет?
Мелодия взяла его за руку.
— Абсолютно никакого. Вероятно, кузина Анжела расстроилась из-за чего-то другого. Ей приходится много работать, ты ведь знаешь.
Улыбнувшись, Жан-Филипп в знак благодарности сжал ей руку.
Поздно ночью Мелодия проснулась от чьих-то громких голосов. Она ушла к себе после того, как кузина Анжела попросила Жана-Филиппа зайти к ней в кабинет, чтобы обсудить с ним его будущее. Теперь она узнала их голоса, которые доносились до нее через открытые окна и ставни прямо из комнаты под ней. Она слышала, как кричал Жан-Филипп:
— Для чего ты отправила меня в Париж, чтобы я жил там как сын простого работяги? Мой отец играл в карты, ты сама мне об этом говорила.
— Но твой отец выигрывал!
"Ах, кузина Анжела, — думала Мелодия. — Она всегда была справедливой в обращении со своими слугами, полевыми рабочими, любила своих прекрасных лошадей, — но почему же она так строга с Жаном-Филиппом?" Повернувшись лицом к стене, она заткнула пальцами уши. Ссора все еще продолжалась, но вот дверь сильно хлопнула и все стихло. Никто из них долго не поднимался по лестнице, и Мелодия наконец заснула.
В первом и самом большом доме, построенном из кирпича ее обитателями, Мими услыхала крики. Жан-Батист, который обычно вставал с восходом солнца и ложился в кровать незадолго до его захода, безмятежно спал. Мими решила его не будить. Встав с кровати, она зашлепала голыми ногами к двери. Открыв ее, она села на крыльце.
В кабинете Анжелы горел свет. Мими, не испытывая чувства стыда, прислушивалась к ссоре, происходящей между ее хозяйкой и Жаном-Филиппом. Она подозревала еще до его отъезда в Париж, что он сын Минетт. Она помнила, как Анжела пыталась скрыть от нее охватившую ее панику, когда она хотела попросить Жана-Филиппа поискать ее пропавшую дочь, но об этом она не осмеливалась рассказать даже Жану-Батисту. Могло ли быть на самом деле, что будущий хозяин "Колдовства" и всего этого богатства был ее внуком, сыном ее дочери. Она не находила себе места от снедавшего ее любопытства, но, по ее мнению, только два человека знали правду, — ее дочь и ее хозяйка.
Ну, а что сказать о Минетт? Мими помнила, как мадам Астрид сообщила ей, получив печальное послание от Анжелы, что Минетт сбежала. Может, она покинула этот дом, чтобы тайно родить ребенка? Мими не могла дать точного ответа на этот вопрос.
Если Минетт была его матерью, то он явно об этом ничего не знал. Он отличался своим бессознательным высокомерием человека, выросшего в доме, где не было недостатка в рабах, готовых выполнить его малейший каприз.
Прислушиваясь к голосам, доносившимся до нее из-за прикрытых ставней, она услыхала, как назвали ее имя. Теперь голоса стихли, но она чувствовала, что оба они все еще рассержены.
—… Еще одно! Ты искал в Париже дочь Мими. Не пытайся мне лгать, Жан-Филипп! Я знаю, она обращалась к тебе с такой просьбой!
— Да, дорогая маман, она говорила мне об этом. Я ее не искал, она сама меня нашла.
— Что-что?
— Минетт — куртизанка, пользующаяся дурной славой, маман.
Мими застонала:
— "Ах, мое дитя!"
Жан-Филипп нарочно поддразнивал свою собеседницу.
— Она нашла меня в кафе "Тысяча колонн", я был сильно пьян, и она отвезла меня к себе домой.
Мими вздрогнула. В освещенной комнате в конце дорожки наступила такая гробовая тишина, что она почувствовала легкое головокружение. Она знала, что в эту минуту у Анжелы перехватило дыхание, и не ошиблась. Казалось, ее подозрения оправдывались.
Ее охватило тягостное предзнаменование, очень похожее на ужас.
— Должен сказать, она прекрасно поживает, ни в чем себе не отказывая, — услыхала она.
Обхватив себя руками, Мими зашаталась от боли. Она вспомнила, как любил Роже дочь квадрунки, которая завладела его сердцем, в чем он никак не желал признаваться.
Она еще долго сидела на прохладном крыльце после того, как все свечи в доме были задуты, а масляные лампы погашены. Она постепенно приходила в себя после испытанного от их слов нервного потрясения. В тоне разгневанного Жана-Филиппа она чувствовала затаенную юношескую браваду. Он, несомненно, выпендривается перед мадам Анжелой.
Когда она снова легла под бок к Жану-Батисту, то была убеждена, что теперь ей известна истина. Она считала, что Минетт была матерью Жана-Филиппа, теперь у нее не оставалось сомнений.
Она поклялась про себя, что никто никогда не узнает от нее этой тайны.
Утром, когда Мелодия вышла к завтраку, в столовой никого еще не было.
— А где остальные? — поинтересовалась она у горничной, принесшей ей кофе и булочки.
— Мадам еще не спускалась, а Жан-Филипп потребовал принести ему завтрак в холостяцкий дом.
Значит, Жан-Филипп уже перебрался в холостяцкие покои, которые были построены специально для него. Вспоминая о том, какое удовольствие получала кузина Анжела от придуманного ею восьмиугольного холостяцкого дома, как ей нравилось обставлять его мебелью, как она поручала Жану-Филиппу купить еще чего-нибудь из обстановки, Мелодия еще больше досадовала на то, что они поссорились из-за такого пустяка, — подарка, сделанного Анжеле Жаном-Филиппом.
Съев булочку, она вышла на галерею, потом спустилась по лестнице вниз и прошла через лужайку, чтобы отыскать его.
