— Точно так, ваше величество.
— Возможно, это те, кто мог видеть вас в лагере под Льюисом?
— Сибилла!.. — предупреждающе прошипел Джулиан.
— Помолчите, сударь, а вы, мадам, будьте любезны ответить на мой вопрос.
— Да, милорд, именно под Льюисом.
— Именно так я и думал. Вы не хуже меня знаете про ужасные несчастья, которые случились в ходе этого сражения. Я имею в виду не только армию моего отца, но и вас лично.
— Я не совсем понимаю… — запнулась Сибилла, не уловив, куда клонит Эдуард.
— Армия Генриха не собиралась идти на приступ той ночью, они планировали встать лагерем в нескольких милях от города. Если бы они сделали именно так, то войска де Монфора оказались бы в крайне невыгодном положении и на следующий день с ними было бы покончено.
Сибилла почувствовала, что дрожь, охватившая тело, становится все сильнее, несмотря на то что она услышала слова Джулиана:
— Другими словами, мой повелитель, вы хотите сказать, что битвы при Льюисе могло бы и вовсе не быть?
— По крайней мере не в таком виде, как все произошло… да, именно это я и имел в виду, — угрюмо ответил Эдуард. — Той же ночью Морис Фокс был убит. Я совершенно уверен, что его смерть не входила в планы вашей матери, ведь так, Сибилла?
На ее почти ослепших глазах проступили тяжелые слезы, и, скатившись вниз, они превратились в расплывающиеся пятна на подоле платья. Король попал в самую больную точку. Именно из-за гибели мужа Амиция выглядела такой раздавленной и опустошенной, поскольку Морис никак не должен был находиться в это время под Льюисом. Сколько усилий ей требовалось для того, чтобы, изображая наивную дурочку, пытаться заманить Симона де Монфора в подготовленную засаду!
Господи, как же Сибилла возненавидела собственную мать за ту ночь, искорежившую ее судьбу! Воистину неисповедимы пути Господни.
— Нет, мой повелитель, конечно, это не входило в ее планы… Она… Она, поверьте, очень сильно любила моего отца… — Голос Сибиллы прервался на мгновение. — Мы все его очень сильно любили.
— Видите ли, Сибилла, я не считаю себя несправедливым человеком, — вздохнул Эдуард. — Не обращая внимания на то, что сейчас думаете вы сами или вон тот господин, — он покосился на Гриффина, — влюбившийся в вас по самые уши, я самым внимательным образом исследовал результаты проведенного дознания. Из них следует, что в ту роковую ночь лагерь де Монфора посетила отнюдь не ваша мать. Она послала туда вас, не так ли?
Сибилле едва хватило сил, чтобы согласно кивнуть в ответ.
— Более того, окажись я сейчас неофициальным лицом, я бы понял ее намерения. Но! Чистота этих намерений не может быть доказана, а сама Амиция — допрошена. Тогда остаются лишь голые факты. Из них следует, что вы отправились на помощь к врагам короны, и результаты этого визита приобрели катастрофический характер для королевской армии, для Англии, в конце концов — для вашего отца. Подобные действия называются государственной изменой, и я обязан действовать по закону.
— Прежде чем вы осудите меня, мой повелитель, я хотела бы попросить вас об одном милосердии.
— Да? Сейчас небеса рухнут на землю: сама Сибилла Фокс испрашивает милосердия! — Казалось, Эдуард был крайне заинтригован. — Я уже понял. Вы хотите отсрочки судебного решения и…
— Нет, — резко прервала его Сибилла, — я не желаю проводить остаток жизни в грязной камере, пока вы или кто-то другой на этой земле будет раздумывать над моей судьбой. — Она медленно подняла голову и, продолжая говорить, смотрела потрясенному Эдуарду прямо в лицо. — Идя с вами на сотрудничество и помогая судебному следствию, я согласна всецело признать свою вину. Однако вы, сир, со своей стороны полностью освобождаете лорда Гриффина от выдвинутых против него нелепых обвинений, даруете ему замок Фолстоу и гарантируете сохранение обещанных ранее привилегий. Его единственная вина заключается лишь в том, что он слишком милосерден и моим невольным соучастником он сделался, не имея, по существу, выбора.
— Это неправда, Сибилла, — вскричал Джулиан, — и ты хорошо это знаешь! Свой выбор я сделал по собственному желанию, по своей воле. Ни по чьей-либо еще! И не пытайся манипулировать…
— У него не было выбора, — прервала Сибилла Джулиана, даже не взглянув в его сторону. — Вскоре после его приезда в Фолстоу я намеренно привела его в Фокс-Ринг. В последнюю ночь полнолуния.
На мгновение брови Эдуарда удивленно подпрыгнули и снова опустились. Он бросил на Сибиллу недоумевающий взгляд, словно не понял, что она сказала, или даже не услышал вовсе.
Гриффин сжал подлокотники своего стула, будто собирался вскочить на ноги.
— Какое, черт побери, это имеет отношение к делу? Или ты думаешь, что на меня могли повлиять эти старые басни? Что я обращаю внимание на сомнительные легенды или верю в колдовство? Нет, дорогая, я привык основываться на реальных фактах, на истории, а не на сваленных в кучу суевериях!
— И тем не менее поддержку и… привязанность с его стороны, — продолжала Сибилла, обращаясь к Эдуарду, несколько обеспокоенная его недоверчивым взглядом, — я получила именно после того, как мы вдвоем побывали в Фокс-Ринге.
— Я влюбился в тебя, еще когда в глаза этого Фокс-Ринга не видел! — крикнул Джулиан. Сибилла нехотя повернула голову и взглянула на Гриффина, отзвук голоса которого еще гулким эхом гулял по просторному залу. — Не нужно выставлять меня мучеником, спекулируя на моем же достоинстве!
Подавив все эмоции, Сибилла снова переключила свое внимание на короля.
— Ваше величество, у меня, конечно, нет возможности просить вас через силу согласиться с теми доводами, которые я привела. Но пусть сам ход событий отразит мою правоту.
— Нет, Сибилла, не нужно! — воскликнул Джулиан.
— Признаю, — продолжила Сибилла, — что именно я была той женщиной, которая оказала неоценимую помощь армии Симона де Монфора, чтобы обнаружить местоположение королевских войск под Льюисом в мае 1264 года. С моей стороны это была государственная измена, и я нисколько не отрицаю своей вины.
Секретарь, пристроившийся неподалеку от помоста, яростно скрипел пером, стараясь не упустить ни слова.
Король остался неподвижен.
Сибилла почувствовала, как ее челюсти непроизвольно сжались. Игра с монархом, который не сводил с нее пристального взгляда, была далека от завершения. Чернила на протокольном пергаменте еще не успели засохнуть, а она уже всецело находилась в цепких когтях Эдуарда.
— Но ведь это далеко не все? — снова вмешался Джулиан. — Коль уж ты решила каяться, то почему бы не говорить все до конца?
