— О Боже мой! — прошептала Изабель. Мисс Перчейз моментально лишилась чувств.
— Проблема еще более серьезна, чем вы думаете, леди и джентльмены.
Эмма резко обернулась и увидела Фредди Мейберна. За ним, грозно хмурясь, шел рассерженный Тобиас. Фредди выглядел немного растрепанным, по-видимому, столкнувшись с решительным сопротивлением привратника.
— Фредди. — Эмма побледнела от негодования.
— Фредерик Мейберн, — как ни в чем ни бывало представился тот маркизу. — Для меня большая честь познакомиться с вами.
— Я было пытался остановить его, мисс Эмма…
— Все в порядке, Тобиас. Вернитесь, пожалуйста, к воротам.
— Хорошо, мисс Эмма. Чертов щенок. — Бормоча себе под нос проклятия, Тобиас вышел.
Фредди протянул маркизу руку, и Гривз, несмотря на то что рассердился еще больше, все же пожал ее.
— Так-то вы защищаете своих учениц, мисс Эмма. Незнакомые мужчины появляются в академии, как только они того пожелают.
— Я не разрешала…
— Если позволите, милорд, — вмешался Фредди. — У меня не было привычки приходить сюда, но сегодня обстоятельства необычны.
— Совершенно с вами согласен, — поддержал Мейберна Хью Брендейл.
— Я всегда относился к академии с уважением, — сказал Фредди, бросив презрительный взгляд на Эмму. — Что касается самых последних слухов — которые, признаться, повергли меня в шок, — я связался кое с кем в Лондоне, чтобы найти им подтверждение.
— Ну и враль же ты, Фредди, — не удержалась Лиззи.
— Помолчи, Элизабет, — одернула ее Эмма. Если академию закроют, образование Лиззи и ее надежды стать гувернанткой окажутся под вопросом, потому что только в нескольких школах обучение было бесплатным.
— К моему удивлению, — ничуть не смутившись, продолжал Фредди, — я узнал, что и до ее последнего проступка мисс Эмма была далеко не образцовой гражданкой.
— Объясните, мистер Мейберн.
— С удовольствием. Мисс Эмма Гренвилл провела несколько месяцев в работном доме.
Александра в ужасе закрыла глаза, а Викторию удержал от восклицания муж. Эмма была бы рада, как мисс Перчейз, упасть в обморок, но мысль о девочках удерживала ее на ногах. Когда все это кончится, она куда-нибудь уедет и будет вести уединенный образ жизни, поскольку теперь не было никакого будущего у нее.
— Да, мое детство было далеко не безоблачным, — тихо произнесла она. — Но я не понимаю, какое это имеет отношение к моим педагогическим способностям. До сегодняшнего дня моя работа в качестве директрисы Академии мисс Гренвилл была вполне успешной и получила одобрение.
— Это не так. — Гривз потряс кулаками. — Вы директриса только три года. За это время ни одна из девушек, которых вы обучали, не сделала выгодной партии. Даже герцог Уиклифф не счел нужным появиться здесь, чтобы защитить вас. Каковы бы ни были причины заключения пари, он, по всей вероятности, понял, что может быть лучшим учителем, чем вы.
А она-то думала, что уже не может чувствовать себя более виноватой и униженной. Рассерженные лица родителей и недоумение ее друзей хотя и причиняли ей боль, но это было ничто по сравнению с тем, что выражали лица Джейн и Мэри.
Младшие ученицы были смущены и растеряны, но Джейн и Мэри — знали. Фразы и взгляды, какими она обменивалась с Греем, их ссоры — они догадывались обо всем. То, что происходит сегодня, — фарс, потому что слухи о ней верны, а обвинения — обоснованны.
— Я… — По щеке Эммы пробежала слеза. — Мне очень жаль.
— Мисс Эмма, — вскричала Лиззи, у которой глаза тоже наполнились слезами. — Пожалуйста, не разрешайте им так говорить с вами!
— Я бы хотел, чтобы вы знали, лорд Гривз, — Фредди откашлялся, — несмотря на то, что произошло, я нахожу леди Джейн образцом поведения. На самом деле…
— Как вы смеете! — побелев от гнева, воскликнула Эмма, понимая, что ей уже совершенно нечего терять. — Вы… охотник за деньгами! Вы уже целый год преследуете Джейн, а теперь решили, что можете воспользоваться… этой катастрофой в своих целях…
— Мисс Эмма, — прервал ее лорд Гривз, — это вам не поможет.
Слезы застилали глаза Эммы. Она кивнула в сторону Фредди:
— Не важно, что вы думаете обо мне, но поверьте — этот человек руководствуется только лишь корыстными интересами, преследуя Джейн.
— Вы не имеете права, мисс Эмма, судить о поведении других. Вы сами всего лишь плохой образчик…
— Может, вы выслушаете меня? — К всеобщему удивлению, вперед выступила кузина Грея, Джорджиана. — Я была свидетелем того, как Уиклифф предупреждал Мейберна держаться подальше от академии.
— Это правда? — Эмма в недоумении смотрела на леди Джорджиану.
— Еще одна женщина, — проворчал лорд Брендейл.
Двери столовой с треском распахнулись.
— Мейберн!
Если бы не его рост и звук его голоса, Эмма не узнала бы герцога. Он насквозь промок, пальто было заляпано грязью, из глубокой раны на лбу сочилась кровь. Грей ворвался в комнату и бросился прямо к Фредди.
Мейберн не успел опомниться, как Грей ударил его. Оба упали, но Грей поднялся первым и рванул Фредди за воротник.
— Ах ты, мерзкая обезьяна! — прорычал Грей и с силой ударил Фредди в челюсть.
Фредди рухнул без единого звука. Грей наклонился, чтобы поднять его для следующего удара, но передумал и со злостью пнул негодяя носком сапога. Но стоило ему взглянуть на Эмму, как все: злоба, боль от раны на голове — отошло на второй план.
Она осунулась и побледнела, губы ее дрожали, щеки были мокрыми от слез.
— Эм?
— Где… где вы были? — надломленным голосом спросила она.
— Я…
— Уиклифф! Что все это значит, черт побери? Ты меньше, чем кто-либо другой, имеешь право быть в акад…
Уиклифф обернулся к лорду Гривзу.
— Дональд, — отрезал он, — повтори, что ты говорил этой женщине?
— Мы выражали свое негодование по поводу ее поведения, — ответил маркиз, на всякий случай отступив на шаг.
Запугивание явно действовало.
— И что же это за поведение?
— Ты прекрасно знаешь, Уиклифф, — вмешался мистер Брендейл. — Поведение, которое она не посмела отрицать. Место Эммы Гренвилл — в тюрьме, а не в пансионе благородных девиц.
Очевидно, пари ни при чем: дело зашло гораздо дальше. Эмма оказалась права — обсуждать будут ее поступки, а не участь их драгоценных дочерей, которым якобы не уделяли достаточного внимания.
— Значит, и Генриетта заслуживает тюрьмы, — мрачно сказал Грей, — так же, как, наверное, и я.
— Генр… Вы слишком много себе позволяете, Уиклифф.
— Нет, Брендейл. Это вы себе слишком много позволяете. Обвиняя Эмму, вы обвиняете собственных дочерей. Она была им учительницей, их советчиком и другом. — Он жестом показал на девочек, которые, прижавшись друг к другу, обливались слезами. — Вы нашли недостатки в их образовании? Увидели какие-нибудь признаки недостойного поведения? Каждая из них и все вместе они не проявляли ничего, кроме смелости, ума и преданности во время этого разбирательства, чего нельзя сказать про вас, их родителей.
