— Мы просто не слишком удачно выразились, а вы подумали невесть что, — суховато заметил Пол.
— Мне стыдно, — прошептала Лили, — но я решила, что Каллахана вы тоже убили.
— Каллахана? — Пол удивленно вскинул брови. — Впрочем, если бы мне и в самом деле захотелось кого-то убить, то, уж конечно, Эфрема Каллахана и этого мерзавца Оливера.
— Понимаю! — Лили облегченно вздохнула. — Как я раньше не догадалась? Если бы вы захотели решить проблему, убив кого-то, то им был бы Маршалл.
— Каллахана убили в пьяной драке, газеты не врали. Что касается меня, то я считаю его смерть величайшей удачей. Мы от него избавились, но у меня подобная удача вызвала не меньшее удивление, чем у вас, Лили.
— Я хотел рассказать тебе о Мириам. Раз десять порывался, — тихо сообщил Куинн.
— И винить нужно только меня, — заметил Пол, усаживаясь в кресло, которое освободила Лили, и устало закрыл глаза. — Никто бы из партийных лидеров не поддержал кандидата, имеющего сумасшедшую жену, — людей, потерявших рассудок, у нас не очень жалуют. Это во-первых. Во-вторых, должен признаться, я считал, что чем меньше вы будете знать, тем меньшей угрозой станете в будущем. Ведь я нашел вас в тюрьме, Лили. Вы стреляли в человека, свидетель обвинения был уверен, что на суде вы солгали. Как же я мог вам доверять?
— Мне стыдно, что я держал Мириам взаперти, — сказал Куинн дрогнувшим голосом. — Все касающееся моего брака вызывает у меня стыд. Я слишком часто оставлял Мириам одну, не заботился о ней должным образом. Это я виноват, что она поддалась на уговоры Оливера. И в ночь пожара я должен был находиться дома, а не заниматься предвыборной кампанией. — Выпустив Лили из объятий, он скрипнул зубами. — Можно ли простить себя за это? — Куинн покачал головой.
— Сама удивляюсь, почему я боялась тебя, — зашептала Лили.
Увидев Куинна, баюкающего куклу, а может, еще раньше, она поняла, что ей нечего бояться. Ни сейчас, ни потом. Он благородный человек, у него доброе сердце, только судьба обошлась с ним не очень ласково.
— Я до конца своих дней буду сожалеть о том, что напугал тебя. Каким же чудовищем я стал, если даже любимая женщина меня боится?
— Все позади. — Лили обняла его за талию, уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. — Куинн, что же с нами будет?
— А это во многом зависит от тебя.
Около полуночи Куинн с Лили подъехали к ранчо. Снег валил вовсю, дорога была очень тяжелой, оба устали, однако не могли заснуть. Войдя в гостиную, они сели у камина и, держась за руки, начали все сначала, на сей раз с правды.
Куинн не щадил себя.
— Мне было невероятно грустно, что ребенок Мириам погиб той ночью, и в то же время я чувствовал облегчение. Мне больше не придется жить с постоянным напоминанием о том, что моя жена предпочла мне другого. — Запрокинув голову, он уставился в потолок. — Теперь я всю жизнь буду проклинать себя за эгоизм и то кратковременное чувство облегчения.
Ближе к рассвету они снова заговорили о Мириам.
— Я не смог отказаться от своей мечты, Лили, и спрятал Мириам. — Куинн взглянул на нее покрасневшими от бессонницы глазами. — Сейчас, думая об этом, я удивляюсь, как подобная мысль вообще могла прийти мне в голову.
— Не вини себя, — тихо ответила Лили и легонько поцеловала его. — Люди боятся сумасшедших. Если бы стало известно, что Мириам потеряла рассудок, твоей кампании пришел бы конец.
— Знаю. Я должен был сделать выбор и сделал его, а затем понял, как трудно с этим выбором жить. Меня терзало сознание, что, объяви мы о смерти Мириам, она будет обречена постоянно сидеть взаперти. Мучил постоянный страх, что кто-то узнает о ней или увидит ее в таком состоянии. И я без конца винил себя. Если бы я был внимательным мужем, она, возможно, и не поддалась бы ухаживаниям Маршалла. Будь я дома в ночь пожара, то мог бы спасти ребенка Мириам от смерти, а ее от безумия. Если бы я мог найти хорошего врача, она бы поправилась.
— Никто не в силах ей помочь, — грустно ответила Лили.
— И вся эта ложь… Нагромождение вранья… Особенно тебе…
— Все позади, Куинн.
— Ты считаешь, Лили? А я думаю, от лжи пока некуда деться. Хочешь не хочешь, но придется лгать избирателям, что я верю в свою программу, хотя это не так. Лгать подругам и знакомым Мириам, что она умерла. Мириам — что я ее брат. Лгать самому себе, что цель, ради которой я пошел на все это, того заслуживает.
Лили не знала, что ответить, и повернулась к окну. Над горизонтом поднималось бледное солнце, томительная, полная неопределенности, страхов и признаний ночь подошла к концу.
— Доброе утро, мисс Дейл, — сказал Куинн и, устало проведя рукой по лицу, добавил: — Это была длинная ночь.
— Родился новый день, ковбой.
— Обещаю тебе, Лили, что никогда теперь между нами не будет лжи.
Какая же она красивая, как от нее замечательно пахнет, как доверчиво она смотрит на него!
Лили на секунду прижалась теплыми губами к его рту, обняла, заглянула ему в глаза.
— Мне кажется, прежде чем быть честным со мной, тебе нужно стать честным перед собой. Может, именно об этом тебе стоит подумать, Куинн?
Господи, как он ее любит! Несмотря на ложь, которой он ее потчевал, Лили знает его лучше, чем он себя. Куинн вдыхал ее аромат, чувствовал биение ее сердца. Неужели он отпустит ее от себя? Как ему жить, если Лили не будет рядом?
— Покатайся верхом, — предложила она. — Подыши воздухом и подумай.
Он так и сделал. Ехал по заснеженным полям, вспоминал прожитую жизнь и все ошибки. Думал о своих желаниях и стремлениях, о том, что в жизни главное, а что нет, что позволено, а что возбраняется.
Вечером они снова расположились у камина и проговорили до ночи. Куинн рассказывал о Мириам, о своей незадавшейся женитьбе, размышлял, что довело Мириам до такого состояния, воспоминал о жутких условиях в психиатрических лечебницах. А Лили рассказывала ему о своей юности, о том, как она была несчастлива с Саем Гарденером, о тюрьме. И оба сошлись на том, что умный, знающий губернатор может способствовать преобразованию многих областей жизни. Лили попросила Куинна включить это в список будущих реформ, но он сомневался, что существующая политическая система позволит ему осуществить подобные реформы.
Только на следующий день, когда они стояли у загона для лошадей, Лили наконец решилась заговорить:
— Я прочла несколько книг о твоей Италии и решила, что поеду туда. Пол, по-моему, прав. Ты получишь огромное преимущество, если я уеду немедленно. Ты можешь сказать, что я умерла. А кандидат, потерявший жену, вызывает сочувствие.
Упершись в перекладину забора, Куинн хмуро смотрел на далекие горные вершины, увенчанные снежными шапками.
