Но он не обратил на нее внимание и повернулся ко мне.
— Мисс Кевери, вы не возражаете, если мы поговорим наедине? — произнес он мягко.
Но когда я посмотрела ему в глаза, то встретила взгляд, который требовал, чтобы я безоговорочно согласилась.
— Если вы этого хотите, — произнесла я даже более спокойно, чем считала нужным.
Миссис Мэдкрофт быстро подошла к мистеру Ллевелину и вцепилась в его рукав.
— Как опекун дитя, я протестую! — энергично возразила она. — Я не в восторге от вашего постоянного внимания к ней. Вы совсем не подходящая личность.
Это ее заявление вызвало испепеляющий взгляд мистера Ллевелина. Но внешне он оставался спокойным.
— Мисс Кевери взрослая, а, согласно сообщению ее адвокатов, у нее нет официального опекуна, — только и сказал он.
— Откуда вы это знаете? — не унималась миссис Мэдкрофт.
— Я этим поинтересовался, — сухо ответил он, глядя ей в глаза.
Отделавшись от миссис Мэдкрофт, он повернулся ко мне.
— Вы готовы, мисс Кевери? — спросил он.
— Со мной все будет в порядке, — заверила я миссис Мэдкрофт и позволила мистеру Ллевелину вывести меня из зала.
Я ожидала, что мы пройдем в его кабинет, но в этот раз он предложил выйти на улицу.
— Вечер очень мягкий, — объяснил мистер Ллевелин. Мне показалось, ему самому очень хотелось выйти из дома. Холоднее, чем в музыкальном зале быть уже не могло. А мысль о свежем воздухе и передышке от гнетущей атмосферы дома не вызвала у меня желание сопротивляться. Я охотно кивнула в знак согласия, и Эдмонд, не меняя сурового выражения лица, провел меня по фойе и вывел на улицу.
На ступеньках ощущалась прохлада. Массивные фонари на чугунных опорах с двух сторон подмигивали, двустворчатой двери, которая отбрасывала танцующий свет на камни.
Мистер Ллевелин прошел под арку башни и остановился в ее тени. Видимо, он не собирался идти дальше. Я прошла вместе с ним и стояла теперь сбоку, не желая отпускать его руку и не уверенная, что он позволит освободиться от него. Его пальцы легким прикосновением погладили мою руку, и легкая дрожь прошла по всему моему телу. Мистер Ллевелин стоял с бесстрастным лицом и то ли делал вид, то ли действительно не замечал, что делала его рука и какое воздействие это произвело на меня.
После продолжительного и трудного молчания он откашлялся.
— Я не верю в духов и тому подобное, мисс Кевери, — произнес он. — Но я был бы дураком, делающим вид, будто ничего не происходит в то время, когда вокруг что-то творится не так.
— Я рада, что вы не собираетесь сейчас утверждать, будто это небылица, придуманная миссис Мэдкрофт, — натянуто ответила я.
Моя натянутость объяснялась тем, что все свое внимание, всю волю я сосредоточила на том, чтобы скрыть от Эдмонда свои земные переживания, которые он вызвал во мне, и которые не имели никакого отношения к жизни духов.
Слава Богу, Эдмонд не заметил моего смятения; так как его внимание было полностью сосредоточено на событиях, произошедших в музыкальном зале.
— Чтобы устроить сегодняшний трюк, нужен талант покрупнее, чем у миссис Мэдкрофт, — размышлял он вслух. — Я вынужден сделать вывод, что через эти смешные сеансы неведомая сила была вызвана в Эбби Хаус.
— Скорее всего, какие-то проблемы были и до нашего приезда? — высказала я предположение.
— Нет! — сказал он выразительно.
Слишком выразительно. И его пальцы остановились у меня на запястье, словно прилипли. Я на это ничего не сказала, ожидая, что он будет делать дальше. Прошло несколько секунд. Эдмонд дальше ничего не делал и, кажется, не собирался.
— Несколько холодных сквозняков и необъяснимые шумы — вещи характерные для старых домов, — бесстрастным тоном произнес он. — Но нас не беспокоили призраки до тех пор, пока вы не приехали.
— И все-таки, кто-то или что-то приветствовало нас, когда мы прибыли.
— Мы должны считаться с этим заключением миссис Мэдкрофт? Или нет?
— Мне очень неловко, но я должна сказать, что это было мое собственное впечатление.
— Это другое дело. Простите меня, но трудно признать, что был дважды неправ в течение одного дня. Тем не менее, я рад, что впечатление принадлежало вам. Хотя это, может быть, предубеждение, но я больше склонен верить все же вам.
— Почему вы должны полагаться на мои реакции? Я сама не очень-то на них полагаюсь.
— Думаю, что я прав, считая, что вы были первой, кто ощутил ее присутствие сегодня.
— Что заставило вас так думать? Он посмотрел на меня с высоты своего огромного роста. В его глазах появились признаки легкого оживления. По-моему, он подумал о том, что я очень наивная женщина. А я вдруг почувствовала волну сердечного тепла, которая стала исходить от него. Того долгожданного тепла, от которого у меня все затрепетало внутри. Это было непередаваемо приятное чувство.
— Никому другому не было холодно, — объяснил он. — Только вам. Ваши чувства оказались более восприимчивы, чем наши.
— Но миссис Мэдкрофт, — возразила я.
— Какие-то способности у нее, несомненно, есть, — согласился он. — Но какие бы они ни были, я не заставлю себя довериться ей и не буду искать помощи у нее.
— И все же, у нее было много успехов, — не согласилась я.
Мой гнев поднимался, и я уже жалела о том, что потеряла те незримые, дорогие мне узы, которые ненадолго соединили нас.
Эдмонд устало вздохнул.
— Полагаю, что вы говорите это с ее слов?
— Да; И многие газетные сообщения подтверждают их. Она сохранила газетные вырезки за долгие годы.
— Действительно? Это дело требует исследования. Мое сердце невольно сжалось. Если он попросит посмотреть альбомы с вырезками, то, безусловно, узнает о связи моей матери с миссис Мэдкрофт. И я снова буду считаться «особой с сомнительной репутацией». И Фанни будет отказано в дружбе со мной. Я затаила дыхание в ожидании неизбежного.
К моему облегчению, вместо того, чтобы расследовать это дело, Эдмонд сжал мою руку.
— Мисс Кевери, вы действительно считаете, что моя мать была убита?
— Да.
— А вы имеете представление, кто может быть убийцей?
Он взглядом искал на моем лице следы того, о чем я могла думать. Но я уже убедилась, что он не может читать мои мысли, и это меня успокоило. Я уверенно покачала головой.
— И никаких подозрений? — не отступался он, чувствуя, что я что-то скрываю. — Не нужно быть вежливой со мной. Я сознаю, что у меня есть довольно уважительная причина желать ей смерти».
— Как, теперь это видно, у доктора Родеса и Урсулы, — добавила я.
Кто знал, до какой степени агрессивности дойдет она со своей раненой гордостью? Ее образ поющей вместе с Фанни все еще отчетливо стоял в моем воображении. Я посмотрела вверх и увидела, что брови мистера Ллевелина резко вскинулись. Я покраснела. Особые причины Кенета и Урсулы для убийства Лили находятся вне понимания для любой хорошо воспитанной и незамужней молодой женщины. Тем более, не стоит об этом упоминать в присутствии мужчины. Он наклонил голову и тихо кашлянул в руку, вежливо притворяясь, что думает о другом и его не интересует мое легкое бормотанье.
