Флоренс, приоткрыв рот от изумления, молча уставилась на него. Эдвард смотрел на нее не отрываясь, мысленно умоляя поверить ему.
– Вот это да! – раздалось сзади. Голос, который заставил Эдварда напрячься помимо воли. – Поглядите, кто ворвался в наш скромный дом, чтобы заполучить свою добычу!
В дверях соседней комнаты стояла бывшая любовница Эдварда, облаченная лишь в тонкий розовый пеньюар и ничуть не смущенная этим.
– Держись подальше от нас, Имоджин!
– Вы знакомы? – удивилась Флоренс.
Эдвард внутренне застонал. Он полагал, что племянница Кэтрин уже давно выложила Флоренс всю историю их отношений, но, оказывается, она приберегла главный козырь на потом. Теперь она стояла, довольно сложив руки на груди и улыбаясь.
– Эдвард знаком со множеством женщин, дорогуша, – мурлыкнула Имоджин, жмурясь от удовольствия. – И знаком весьма тесно. Поверишь ли, он так неутомим, что может делать это целую ночь напролет! Да-да! Настоящий жеребец! Он знает, что нашептать на ушко женщине, чтобы она сама отдалась ему. А потом он берет ее раз за разом, словно животное, правда, Эдвард?
– Попридержи язык, – предупредил граф, хотя и понимал, что Имоджин не остановится. Флоренс переводила потрясенный взгляд с Эдварда на племянницу Кэтрин, а Имоджин улыбалась, словно гиена.
– Он уже играл с тобой в хозяина и рабыню, детка? – продолжала она и, заметив испуг в лице Флоренс, поняла, что не ошиблась. – Эдвард очень любит эту игру.
Все это было чистой воды блефом, но принесло свой результат. Девушка растерянно смотрела, пытаясь спрятать руки за спиной, словно они до сих пор были стянуты бархатными путами. Эдвард заметил этот жест и снова мысленно выругался. Проклятая стерва заставила Флоренс думать, что она всего лишь одна из многих, с кем он развлекался подобным образом!
– Нет, – тихо, но твердо произнес он, глядя Флоренс прямо в глаза. – Ни с кем до тебя я не делал этого. Поверь мне. Ты – единственная женщина, которую я любил и люблю.
Смех Имоджин был острым как бритва.
– Боже мой, дорогой! Да ты не в себе, если говоришь подобное! Оказывается, совращение невесты брата – занятное дело. Неужели запретный плод так сладок?
Эдвард не ответил. Он вообще не слышал ничего, кроме взволнованного дыхания Флоренс. Он столько преодолел, чтобы добиться ее, что теперь будет умолять о прощении хоть на коленях. Чужое мнение его ничуть не беспокоило.
– Я люблю тебя, слышишь? – сказал он резко. – Понимаешь ты это? Я хочу жениться на тебе, если ты позволишь! Я хочу, чтобы наши судьбы соединились навсегда.
– Жениться? На мне? – затрепетала Флоренс, не веря своим ушам. Как раз в этот момент на лестнице раздались шаги. Кэтрин, похоже, уже пришла в себя после пережитого потрясения, а потому вполне могла навредить еще более.
Именно с этого она и начала.
– Ты видишь, что происходит? – ядовито спросила женщина скрипучим голосом. – Видишь, каков он? Моя Имоджин была права. Моя Имоджин – янтарь в куче пыльного песка, она такая одна! Обычно все мужчины падают к ее ногам, но только не граф Грейстоу! Не значит ли это, что у него вообще нет сердца? Уж если он сумел лгать ей, сумел обвести вокруг пальца мою Имоджин, то тебе, Флоренс, он лжет наверняка!
Флоренс молча смотрела на нее. Эдвард подавил желание оттолкнуть старую ворону прочь.
– Я никогда не лгал Имоджин. И я не лгу Флоренс! Кэтрин, прочти те письма, что писал мой отец, и ты поймешь, как смешна твоя ненависть. Отец любил тебя. А я люблю Флоренс и не откажусь от нее. Я никогда не поступлю с ней так, как мой отец поступил с тобой.
На несколько секунд воцарилась тишина, каждый из троих готовился к новой схватке за доверие Флоренс. Но именно она прервала молчание.
– Но ты лгал мне раньше, – горько произнесла она, роняя руки. – И начал с того дня, как только мы встретились.
Флоренс смотрела на Эдварда, видела, как он подбирает слова, и сама себе удивлялась. Откуда у нее взялась смелость бросить ему это обвинение? За время, проведенное в доме Кэтрин, она начала бояться даже собственной тени. А сейчас в ее сердце смешались гнев и робкая надежда. Глядя на графа, чье лицо было полно решимости объясниться с ней, девушка начала верить, что он любит ее.
Конечно, любит: Эдвард Бербрук не из тех мужчин, кому легко даются подобные признания, и уж если он решился сказать о своей любви, это очень похоже на правду. Смущение, читавшееся в его глазах, как нельзя лучше служило подтверждением серьезности произносимых слов.
Но еще Флоренс верила Имоджин. Эдвард спал с ней – это очевидно! Спал с обаятельной, неотразимой, прекрасной женщиной, сравниться с которой Флоренс не смогла бы никогда.
Эдвард предложил ей стать его женой. Но сумеет ли она удержать его возле себя? В один далеко не прекрасный день он может увлечься другой Имоджин и будет навсегда потерян для Флоренс.
От этой мысли сердце сжалось так сильно, словно Эдвард уже разбил его, предпочтя ей другую.
– Флоренс, – прервал течение ее мысли шепот графа, – я так хотел бы вернуть обратно всю боль, что причинил тебе. Меня извиняет лишь одно – я не знал, как много значу для тебя и, как сильно мои слова и поступки могут ранить тебя. Но я могу поклясться могилой моей матери, что с этого момента все изменится. Только доверься мне!
Слова были такими необыкновенными, что хотелось верить.
– А что... – начала Флоренс и запнулась. – Что будет с Фредди?
Ресницы Эдварда дрогнули, глаза опустились, словно граф покорился судьбе.
– Фред сам выбрал свою судьбу. А ты, – Эдвард поднял глаза на Флоренс, – ты создана для меня, и мы оба это знаем.
Прежде чем девушка ответила, Имоджин захлопала в ладоши – медленно и очень громко:
– Браво, браво, дорогой! Тебе стоило стать актером. Какой талант!
– Все, что говорит этот человек, – ерунда! – фыркнула Кэтрин. – Не верь ни единому его слову! Мы, только мы сумеем защитить тебя от него, дорогая! Мы знаем, что тебе нужно.
Флоренс растерянно посмотрела на Кэтрин, затем на Имоджин, и словно пелена упала с ее глаз. Этим женщинам не было до ее души никакого дела, каждая из них была озабочена лишь тем, как бы побольнее уколоть Эдварда. Кэтрин до сих пор видела в нем сына Стивена, унизившего и бросившего ее, а Имоджин пыталась отомстить за первое поражение на любовном фронте. И какой бы искренней ни была забота Кэтрин Эксетер, по сути эта женщина ничем не отличалась от своей племянницы: они обе смотрели на мир сквозь мрачные черные очки, для них в этом мире не было места любви и пониманию.
«Что будет со мной, – подумала Флоренс, – если я приму предложение Кэтрин защитить меня? Стану ли я такой же озлобленной серой мышью или во мне проявится цинизм красавицы Имоджин? И зачем мне отказываться верить в любовь, когда она стучится во все двери?»
