Брам поднял глаза кверху, словно на мгновение заглядывая в прошлое. Затем коротко кивнул, как будто подтверждая, что объяснение принято.
– Рассказываю сейчас, – сказал Уинтроп с тяжелым вздохом, – потому что мне нужна ваша помощь.
– Ты о чем? – Норт, прищурившись, смотрел на него. – Кто-нибудь обнаружил правду?
О ком брат беспокоился больше – об Уинтропе или о себе? Если разумный – об обоих.
– Хуже. Дэниелс вернулся.
Сообщение не произвело впечатления на братьев, кроме Норта, который понимал последствия этого. Его всегда румяное лицо побледнело.
– Что ему нужно?
– Бриллиантовая тиара. Он приказал мне принести ее. – Норт смотрел прямо и жестко.
– Ты принес?
Труднее всего было смотреть брату, нет, братьям в глаза.
– У меня не получилось.
– Кому тиара принадлежит? – Конечно, Брам должен был задать этот вопрос.
Уинтроп опустил глаза и стал разглядывать, как блестят его туфли.
– Мойре Тиндейл.
В хоре ругательств самым громким был голос Норта.
– Ты попользовался ею? Ублюдок! Она подруга моей жены. Как я теперь объясню все Октавии?
Он твердо глядел брату в глаза.
– Прежде всего, ты ни слова не скажешь жене. – Он перевел взгляд на Девлина. – К тебе это тоже относится. Чем меньше людей узнают об этом, тем в большей безопасности все мы будем.
– В безопасности? – подскочил Норт.
Уинтроп оттянул галстук вниз, и они увидели рану на его шее.
– Это дело рук Дэниелса. Я думаю, что он стоит за нападением на Натаниэля Кейлана – друга Мойры.
Норт потер рукой подбородок, проворчав такое, от чего у дьявола покраснели бы уши.
– Не могу поверить, что ты позволил втянуть себя во все это. Тебе нужно было прийти ко мне.
Неужели Норт всерьез думает, что он настолько глуп, что просто возьмет и вернется к воровской жизни? Неужели он так мало доверяет ему?
– Дэниелс пригрозил публично заявить, как ты прикрывал мое участие в его шайке. Он сказал, что у него есть доказательства, которые уничтожат тебя. Я не мог рисковать, чтобы скандал испачкал имя семьи.
– Скандал? – эхом отозвался Брам. – Кого волнует скандал, когда на кон поставлены жизни людей?
Уинтроп повернулся к нему:
– Я не предполагал, что дойдет до этого. Я думал, что Дэниелс ограничится угрозами. Он из таких. Он пустил в ход насилие, только когда мне не удалось добыть ему тиару.
У Норта дернулся уголок рта.
– Так ты попытался украсть ее? – Уинтроп утвердительно кивнул.
– Господи, Уин! Ты изображал, что Мойра тебе интересна, чтобы ограбить ее?
Конечно, Норт и не мог подумать по-другому. Он так много времени провел, общаясь с лондонским отребьем, что инстинктивно не доверял никому, даже брату.
– Нет, все не так. Дэниелс появился, когда мы с Мойрой уже… Когда у нас с Мойрой уже завязались отношения. Позже, когда он сообразил, как я к ней отношусь, он начал грозить и ей. Его нападение на Натаниэля – это явное предупреждение, что Мойра или, возможно, ее сестра станут следующими, если я не добуду ему тиару.
Норт побагровел.
– Что ты имеешь в виду?
– Дэниелс не позволит мне сорваться с крючка. Пока я не принесу ему тиару.
Последовало неуютное молчание, все взвешивали последствия угрозы – не для Уинтропа, а для каждого из них и своих близких.
– Что остановило тебя, почему ты не увел ее сразу? – спросил Брам.
На мгновение Уинтроп прикрыл глаза, о той ночи не хотелось вспоминать.
– Мойра поймала меня.
– Поймала? – Норт вскинул руки. Он выглядел так, словно сейчас его хватит удар или он расхохочется. – Просто прекрасно. Теперь она знает о нашем прошлом?
Уинтроп покачал головой:
– Нет. Я ничего не рассказал ей о тебе. Она думает, что я всегда был вором. Она полагает, что я использовал ее с самого начала.
– И ты не открыл ей правду? – Это был Девлин, который вообще задавал мало вопросов.
Уинтроп снова отрицательно покачал головой:
– Не мое дело – говорить о Норте. Кроме того, этого лучше вообще не делать.
– О да, – ядовито заметил Норт. – Намного лучше, учитывая твою перевернутую физиономию и Мойру, которая ведет себя так, словно похоронила единственного друга.
– Ты предпочел бы, чтобы я рассказал о тебе? – Тонкая нить, которая помогала Уинтропу контролировать себя, была готова лопнуть. – Ты только начал делать первые шаги в карьере, стремясь стать крупным политиком. Разве я мог рисковать и разрушить ее?
– Ты предпочел разрушить себя. – Тон Брама был заметно спокойнее, там не было напряжения, царившего в комнате. – Ты предпочел нанести удар женщине, которую любишь, а не нам, даже не мне.
Это была правда. Но, произнесенная вслух, она прозвучала так… так мягко. Он не собирался отрицать свои чувства к Мойре. Он даже не был намерен спорить по этому поводу. Какая разница, любит он ее или нет? Кроме того, он бы не полюбил, если бы получил резкий отпор. Возможно, он действительно любит ее. А если нет, это было бы намного проще для него.
– Вы мои братья. – Это мало что объясняло, и поэтому он добавил: – Я готов все сделать для вас.
В комнате снова повисла тишина. Братья обменялись взглядами, без слов понимая друг друга, потом повернулись к нему.
– Что собираешься предпринять? – Гнев покидал Норта.
– У меня были кое-какие соображения, но вчера вечером все изменилось. – Он пересек комнату и из запертого ящика стола достал дубовую шкатулку, которую получил от Мойры. Он вернулся к братьям и открыл ее, чтобы они смогли заглянуть внутрь.
Брам присвистнул. Девлин был равнодушен к таким блестящим безделушкам. А Норт разъярился:
– Ты же сказал, что не украл ее. – Его светло-голубые глаза засверкали.
– Я и не крал. Мойра сама дала мне ее вчера. – Три пары глаз уставились на него, но заговорил только Брам:
– Сама отдала ее? Почему?
Уинтроп закрыл шкатулку и поставил на стол рядом с собой.
– Она сказала, что не хочет, чтобы еще кто-нибудь пострадал.
– Включая тебя? – громко удивился Норт. Уинтроп пожал плечами:
– Несомненно.
– Н-да, она намного лучше меня. – В замечании Брама была признательность, приправленная ехидцей.
– И меня, – поддержал его Девлин.
Норт лишь изобразил улыбку, предназначив ее Уинтропу.
– Полагаю, все мы единодушны – пусть он гниет дальше. Но это не главное. Главное – знать, что нужно Дэниелсу. Необходимо уверить его, что он получит желаемое.
– Как мы поступим? – Девлина не приходилось упрашивать идти драться.
– Ты – никак, – заявил Уинтроп, прежде чем двое других открыли рот. – У тебя беременная жена, которая нуждается в заботе. Оставайся дома, черт возьми, чтобы меня не мучили кошмары по ночам оттого, что мой племянник остался сиротой.
