— Да, тогда им наверняка не придется ждать Вилльнева. — Дариус задумчиво прищурился. — Ты сообщил об этом отцу?
— Нет! Ты ведь знаешь, Сантьяго, он меня убьет! Отец и без того считает, что я все делаю не так! Кроме того, он был занят на стене, что над гаванью… Уже прозвучали первые выстрелы.
— Король сейчас там находится?
— Да! Старый дурак! Он лично стал командовать батареей. Французы начали легкий обстрел часа два назад.
«Если у французов есть карта, — вихрем пронеслось в голове у Дариуса, — обстрел наверняка лишь отвлекающий маневр, предназначенный для того, чтобы приковать внимание к морю. А тем временем они введут своих людей в подземные туннели».
Рэйф побелел: до него тоже дошло, что это значит.
— Главный туннель ведет в квадрат, расположенный сразу за стеной. Французы атакуют их сзади… О Господи, отец окажется в ловушке!
— Поехали. — Дариус крепко хлопнул его по плечу, но Рафаэль, оцепенев, смотрел перед собой невидящим взглядом.
— Они все погибнут!
— Нет, если мы первыми доберемся до входа в туннель. Пошли! — Он потянул юношу за собой. — Алек! — крикнул Дариус и сразу начал отдавать приказы. Решительным шагом он вышел из дома и велел подогнать фургон с шестеркой лошадей. — И поскорее! — бросил он, направляясь к пороховому складу и распахивая его двери настежь. Дариус приказал своим людям погрузить в фургон все восемь бочек пороха, которые привез сюда несколько недель назад.
Рэйф, овладев собой, стал помогать солдатам.
Голова Дариуса работала четко и ясно. Впервые со времени неудачи в Милане и скандала с женой он вновь стал собой. Дариус прошел в дом, намереваясь вооружиться и моля Бога, чтобы события этого дня позволили ему вернуть доброе имя.
Появился сержант Томас и, взбежав по широким ступеням крыльца, нагнал Дариуса у входа в дом. — Что происходит, полковник?
— Собери свой отряд и хорошенько вооружи. Мы выезжаем немедленно и можем нарваться на драку.
— Есть, сэр!
— Оставьте здесь пятерых лучших людей охранять мою жену. Остальные поедут с нами. Даю вам на это десять минут.
— Есть, сэр! — Опытный офицер поспешил исполнять приказ.
Размышляя об оружии, сложенном в его комнатке наверху, Дариус ступил через порог и замер при виде чудесного явления.
Серафина в синем атласном халатике стояла на верхней площадке лестницы и смотрела на него.
У Дариуса перехватило дыхание от ее красоты.
Высоко держа голову, она кивнула ему в спокойной царственной манере. Ее кожа еще сияла после их безумной любовной схватки, а глаза… Дариус утонул в колдовской невинности этих глаз цвета фиалок.
— Ты уезжаешь? — спросила Серафина своим нежным глуховатым голоском.
— Возник кризис, — прошептал Дариус, и это прозвучало как эхо извинения, которое он попытался предложить ей несколько недель назад.
Как и тогда, Серафина не поверила ему.
— Понимаю. — Она отвернулась от него и опустила глаза на свою руку.
В вестибюль вслед за ним вошли несколько человек с вопросами. Ошеломленный, Дариус нахмурился и отвечал им коротко и сухо. Его чертова жена стояла наверху в халатике, надетом на голое тело! Им нечего было здесь делать.
Когда они ушли, Дариус вновь устремил взгляд на Серафину. Она не пошевелилась. Ее оцепенение привело его в ужас.
— Дорогая моя, я должен ехать, — мягко повторил он.
— Я тебе верю. — Не глядя на него, Серафина обреченно пожала плечами. — Я буду здесь.
Он сделал шаг к лестнице.
— Серафина, я должен это сделать.
— Понимаю. Подобные вещи случаются. Полагаю, такова доля жены самого храброго рыцаря на свете. — Принцесса наконец взглянула на Дариуса и улыбнулась ему слабой ободряющей улыбкой. — Береги себя.
— Ты не сердишься?
— Я горжусь тобой, — ответила она, и глаза ее наполнились слезами. — Но я… я просто… я думаю, что нам важно будет поговорить и об этом. Иначе я не вижу для нас будущего.
Он молча смотрел на нее.
В этот момент до них донесся крик сержанта Томаса: фургон был нагружен и двадцать человек готовы скакать за ним. Взгляд Серафины метнулся к двери. Затем они вновь посмотрели друг другу в глаза. Дариус еще не пришел в себя после ее слов.
Она им гордится?
— Мы поговорим, когда ты вернешься, Дариус? — спросила Серафина.
Он встретился с ней глазами. Сердце его стучало, как барабан войны.
— Ладно, — торопливо солгал Дариус. — А сейчас мне пора. — Он не мог смотреть на жену ни секундой дольше. Круто повернувшись, Дариус сделал шаг к двери.
— Ты снова лжешь! — раздался за его спиной ее тихий возглас.
Он замер на полпути, но не обернулся.
— Как ты можешь, лгать, глядя мне прямо в глаза? Дариус медленно повернулся.
Лицо Серафины раскраснелось, прекрасные глаза наполнились слезами. Дариус заставил себя держаться холодно.
— Ты права, — сказал он. — Это была ложь. Я рад, что не все тебе рассказал. Ты на минуту меня размягчила, но я никогда не стану рассказывать тебе все о моем прошлом… и поверь, этого знать не стоит… ты сама пожалела.
— Тогда между нами все кончено. — Плечи Серафины поникли. — Ты меня не любишь. Какой же я была глупой! Наивной доверчивой дурочкой.
— Я тебя не люблю?!
— Не любишь. Ты не хотел этого брака. Я тебя к нему принудила, потому что считала, будто смогу сделать тебя счастливым. Но ты не хочешь открыть мне свою душу, не хочешь быть честным. Ты просто манипулируешь мной и лжешь не переставая. У тебя характер сильнее моего, ты сообразительнее меня и при каждом удобном случае разбиваешь мне сердце. Так что езжай, делай то, что должен делать. Ты никогда меня не полюбишь, Дариус. Я сдаюсь. — Она опустилась на ступеньку и уронила лицо в ладони.
Дариус молча смотрел на нее, борясь с гневом.
— Значит, я не люблю тебя? — тихо переспросил он.
— Ты однажды сказал, что любишь, но, должно быть, и это было ложью.
— Нет, любимая, это ты мне врала, утверждая, что любишь.
— О чем ты говоришь?
Злость поднялась в нем волной. Сверля жену яростным взглядом, Дариус подошел ближе.
— В первую ночь, когда мы занимались любовью. Ты тогда сказала, что любишь меня. Меня! И я поверил тебе. — Он ударил себя в грудь кулаком. — Но едва ты узнала, что в Милане я потерпел неудачу, как правда вышла наружу. Это ведь так?! — Серафина посмотрела на него с ужасом. — Ты выставила меня за дверь. Ты отдалась мне лишь потому, что считала великим героем! Ты хотела иметь собственного победителя драконов, так? Что ж, я пытался стать таким, какого ты желала, но промахнулся. Это был чертовски трудный выстрел. Но для моей принцессы эти мелочи значения не имели. Я проиграл, не смог осуществить твою фантазию. Тебе было наплевать на меня, Серафина. Оно и понятно. Я тебя не виню. Кто бы мог принять меня с любовью? Я ведь знаю, что собой представляю!
