Федоров пожал плечами и выразительно развел руками.
– Я это знаю, но это не имеет значения. Федоров может делать вещи в любом стиле, руководствуясь любой модой.
Рассматривая третью вещь, Регина нахмурилась, потому что не могла понять, что это такое. Она была довольно большой и походила на продолговатую миску, по краю которой вырезаны листочки, усыпанные розовыми бриллиантами. К сосуду была приделана ручка длиной в два дюйма, украшенная рубинами и сапфирами. Стоял же сосуд на основании, покрытом эмалью малинового цвета.
Приподняв сосуд, Регина посмотрела на донце. Там стояло клеймо Федорова – АФ.
– Должна признаться, что я в некотором затруднении, мистер Федоров, – проговорила Регина, вертя в руках непонятную вещь. – Что это и для какой надобности служит? Или вообще ни для какой?
– Это bourdalou, дорогая леди.
– Хорошо, это ее название, но для чего предназначена вещь?
Федоров поморщился, давая понять, что находится в затруднении.
– Как бы вам сказать… Это сосуд для облегчения. Случается, что дамам подолгу приходится сидеть в опере или балете или страдать от неудобства во время долгих проповедей велеречивых священников. Свое название – bourdalou – сосуд получил от имени подобного священника-иезуита, жившего в семнадцатом веке.
Регина уставилась на сосуд, потом на Федорова и расхохоталась.
– Вы хотите сказать, что дамы облегчались в такие сосуды?
Он кивнул, сильно покраснев при этом.
– Боже мой, да ведь он стоит, должно быть, целое состояние! И для таких надобностей!
Она смеялась все заразительнее, ее смех, казалось, вот-вот превратится в истерику. Так она давно уже не смеялась, ей было не до смеха последнее время. Но в это утро она совсем оправилась от своего горя, перестала плакать, примирившись наконец с внезапным отъездом Уилла. Ее, конечно, беспокоило, что он поступил столь неразумно; оставалось лишь надеяться, что Брайан окажется прав и Уилл вскоре бросит поиски и вернется домой.
Наконец, отсмеявшись и овладев собой, Регина почувствовала, что печаль ее прошла и настроение поднялось.
– Мистер Федоров, я сильно сомневаюсь, что в Америке найдется леди, которая заинтересуется этим предметом, – разве только в качестве курьеза.
Федоров опять выразительно пожал плечами и развел руками.
– Я этого не знал. – Лицо его посветлело. – Может быть, дорогая леди, вы примете это в подарок в качестве «курьеза», как вы изволили столь остроумно назвать этот предмет. – Но, заметив, что на лице ее появилось жесткое выражение, он протянул к ней руки. – Прошу вас, поймите меня правильно. Федоров не делает подарок в обмен на то, что вы берете его на работу.
Регина с облегчением вздохнула. – Надеюсь, что это так. Но мне нравится ваша работа, и я думаю, что вы нам вполне подходите. Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой.
– Благодарю, дорогая леди. А то я уже стал беспокоиться.
Регина наклонилась вперед и проговорила деловым тоном:
– Что ж, давайте обсудим условия найма…
Время бежало быстро. Регина стала уже легче переносить отсутствие Уилла. Через несколько дней она поняла, что поступила разумно, взяв на работу русского художника. В отличие от Мондрэна он вскоре подружился со всеми служащими, а работой его Регина была более чем довольна. Художником он был блестящим, а работал куда быстрее, чем Мондрэн. Федоров очень живо, творчески и весьма благосклонно принимал все рисунки, предлагаемые ему Региной. Его вещи покупались сразу, едва появлялись на прилавке.
Два-три раза в неделю Регина ходила завтракать с Брайаном и с нетерпением ждала этих встреч. Он неизменно вел себя по-джентльменски и никогда не преступал дружеской черты. Развлекал ее рассказами о своих приключениях во время охоты за драгоценными камнями, когда шатался по всему свету. Регина была уверена, что большая часть этих рассказов сильно приукрашена, если не полностью выдумана, но эти рассказы ее забавляли. О делах они тоже разговаривали; в магазине Брайана дела теперь шли весьма неплохо.
– По крайней мере Эндрю доволен, – со смехом сказал Брайан.
– А он что, никогда не бывает в Нью-Йорке?
– Приехал один раз, через месяц, после открытия. Сказал, что ему не нравятся заокеанские путешествия, что он страдает морской болезнью. Больше приезжать сюда не собирается, покуда его доля прибыли поступает, как сейчас.
Рассказ Брайана напомнил Регине одно забытое ею обстоятельство – склонность Уилла к морской болезни. Вот бедняга! Он не только смело пошел навстречу неизведанным опасностям, но еще и должен страдать от этой ужасной болезни, совершая путешествия морем.
Брайан наклонился к ней:
– Ты что-то загрустила, девочка. Подумала о своем муже?
Во время встреч они старательно избегали разговоров об Уилле.
– Да, Я вспомнила одну вещь. Уилл однажды сказал мне, что может заболеть морской болезнью, даже сидя в ванне.
– Вот так да! Может быть, это заставит его побыстрее вернуться домой.
– Что ж, он волен сам решать, когда ему возвращаться, так же как он сам решил, когда уезжать, – жестко ответила Регина. – Но это не значит, что я не буду рада его возвращению.
Несколько раз Брайан пытался уговорить ее пойти с ним в театр или же пообедать в ресторан, но она неизменно отказывалась от подобных предложений, понимая, к каким последствиям может привести вечер, проведенный в обществе Брайана. Их по-прежнему сильно тянуло друг к другу, даже, пожалуй, сильнее, чем когда-либо. И Регина боялась, что не сможет устоять перед Брайаном, если проведет с ним вечер.
Брайан же, судя по всему, понимал ее опасения, хотя и не заговаривал ни о чем подобном. Только сказал однажды, подмигнув ей:
– Как бы не так, я ведь не отстану от тебя. И рано или поздно ты сдашься, красавица.
Приближался день свадьбы Юджина, и Регина обдумывала, как устроить большой прием в честь этого события. Ей хотелось, чтобы этот вечер оказался приятным сюрпризом для молодых. Она сказала Юджину, что хочет устроить в их честь всего лишь небольшой вечер. Юджин запротестовал, считая, что это совсем не обязательно, но по его лицу молодая женщина поняла, что он доволен.
Неподалеку от площади Таймс был новый ресторан, построенный под английский паб. В нем имелось отдельное помещение для вечеринок и даже маленькая танцплощадка. Регина решила, что Юджину понравится знакомая атмосфера паба, особенно если учесть, что его родители приедут на свадьбу из Англии. Она наняла маленький оркестрик, заказала изысканный обед и отпечатала приглашения, разослав их всем, кого она знала, в том числе и Брайану.
Свадьба состоялась в прекрасный весенний день; деревья в Центральном парке и на улицах только что покрылись молодой листвой. Поскольку Регине хотелось, чтобы задуманный прием оказался совершенным сюрпризом для Юджина и его невесты, большинство гостей были приглашены вроде бы не на церемонию бракосочетания; на ней присутствовали только отец Мей – ее матери уже не было в живых – да еще родители Юджина, служащие ее фирмы и Брайан.
