Джонет выглядела несчастной.
— Что скажет твой отец, когда ты сообщишь ему?
— Он сошлет меня в свое поместье в Пертшир, — ровно ответила Зоэ. — Но есть и худшие судьбы в жизни. Мне пришло в голову, что там я могу сделать много хорошего, если подумать.
— А как же мой сын? Что с ним будет?
Зоэ безучастно смотрела на нее.
— Я убеждена, что брак со мной только усугубит страдания Робина.
Слабая улыбка приподняла уголок губ Джонет.
— Я имела в виду другого сына.
Зоэ почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Робин всегда говорил, что его мать видит и понимает слишком много.
— Боюсь, Мерсер испытывал по отношению ко мне преувеличенное чувство ответственности, — пробормотала она, неловко поднимаясь со стула. — Мое присутствие здесь… то, что он стал свидетелем моей печали из-за Робина… просто пробудило его врожденное чувство благородства и рыцарства. И если он предположил нечто иное, то он… ошибается.
Джонет усмехнулась:
— О, Стюарт из тех, кто редко ошибается, моя дорогая. И он мне ничего не говорил. Оставляю вам самим разбираться между собой.
— Вы всегда были очень добры ко мне, Джонет, — сказала Зоэ. — Возможно, гораздо добрее, чем я заслуживаю. Так что можете быть уверены, я не сделаю ничего, что могло бы навлечь скандал на ваше семейство. Я надеюсь, мы понимаем друг друга?
— Ох, девочка, — рассмеялась Джонет, — это семейство уже сталкивалось со скандалами. Ты разве забыла, что половина светского общества в свое время верила, что я убила своего мужа?
— Но, по крайней мере, это был приличный брак, — понурилась Зоэ. — И вы были безупречны. Вы не принесли никаких проблем в свою семью.
— Действительно, это был очень приличный брак, — сказала Джонет. — И абсолютно несчастливый. А второй, как видишь, по любви! Злая маркиза вышла замуж за красивого армейского капитана, за духовное лицо, ни больше, ни меньше. Как ты думаешь, что об этом говорили?
— Тем не менее, вам не нужно лишних сплетен на мой счет, — попыталась улыбнуться Зоэ.
— Спасибо, Зоэ. — В глазах Джонет вспыхнули веселые искорки. — Твое сердце в правильном месте.
Зоэ тут же направилась к выходу, но, взявшись за ручку двери, остановилась.
— Джонет, можно спросить, чья карета приехала ночью?
Джонет промокала губы салфеткой, словно затягивая время.
— Ты имеешь в виду дорожную карету? — пробормотала она. — Это экипаж Стюарта. Из Лондона.
Зоэ не сразу сообразила.
— Я ее не узнала, — сказала она. — Карета без гербов. Джонет свернула салфетку и поднялась.
— Думаю, это карета, которую он держит в своем доме в Фицровии.
Тут до Зоэ дошло.
— Виконтесса де Шеро? — прошептала она. — Он… он ожидал ее?
— Боюсь, об этом тебе нужно спросить его, — спокойно ответила Джонет, шагнув к двери. — Но я сомневаюсь, что она тут задержится.
Щеки Зоэ запылали еще жарче.
— Это не мое дело, — едва сумела выговорить она. — Как я сказала, я скоро уеду. Джонет подошла ближе.
— Наш дом всегда открыт для тебя. — Она доложила руку на плечо Зоэ. — Конечно, делай то, что должна. Но независимо от присутствия Клер тебе не нужно покидать Грейторп, пока ты не почувствуешь, что готова встретиться с твоим отцом.
Зоэ, наконец, подняла глаза.
— Спасибо, мэм. Поверьте, я вполне готова встретиться с папой. И, надеюсь, наконец, готова справиться со всем, что преподносит жизнь.
— Милорд?
Маркиз Мерсер едва поднял голову от стопки бухгалтерских книг и корреспонденции, аккуратно сложенной на широком столе красного дерева.
— Что, Пейдж? — спросил он, подписав очередной документ.
Лакей шагнул через порог.
— Мистер Доналдсон велел спросить, не хотите ли вы, чтобы завтрак подали сюда?
Мерсер увидел, что лакей держит поднос.
— А, спасибо, да. — Он отодвинул чернильницу и указал на угол стола. — Что прислал Доналдсон?
— Ваше обычное, сэр. — Лакей поднял крышку. — Черный кофе. Три яйца, бифштекс с кровью, кровяная колбаса и помидоры. Ну… и копченый лосось. Что-нибудь еще, сэр?
Подняв глаза от следующего письма, Мерсер кивком отпустил лакея.
— Нет, все отлично Пейдж. Спасибо. — Взяв тарелку с рыбой, он поставил ее перед носом Бонни.
Собака проснулась и, подскочив, вцепилась в лакомство. Пока она ела, Мерсер поглаживал ее по шелковистой голове. Днем они с Бонни всегда проводили время вместе. Озорник, молодой и энергичный, предпочитал выбраться из дома, а Бонни нежилась на солнышке или у камина.
— Милорд, — медлил слуга. Мерсер поднял на него взгляд.
— Да, Пейдж?
— Леди, которая приехала ночью… Она уже поднялась, сэр, и прогуливается на веранде, несколько не в настроении. Думаю, она хочет как можно скорее увидеть вас.
— Да? — проворчал Мерсер, отодвинув счета, и поставил перед собой поднос с завтраком. — Пусть подождет. Терпение — это добродетель.
— Конечно, сэр. — Лакей вышел.
Мерсер ел с удовольствием, просматривая оставшуюся корреспонденцию. Он, безусловно, знал, что Клер, в конечном счете, поднимется к нему. Его интуиция в отношении нее за памятный совместный год стала безупречной. И все же он снова задавался вопросом, что нашел в ней. Она была красива, как ледяная буря, и так же опасна.
Покончив с лососем, Бонни облизнулась, прошлась по комнате и с довольным ворчанием улеглась на солнышке.
— Что посоветуешь, старушка? — посмотрел на собаку Мерсер. — Позволить ей протоптать борозду на веранде? Или положить конец ее страданиям?
Но Бонни мудро отказалась вмешиваться. Она всегда недолюбливала Клер, и это должно было послужить первой подсказкой для Мерсера, что ее красота лишь внешняя. Вздохнув, он доел завтрак, закончил просматривать бухгалтерские книги и, перед тем как часы пробили одиннадцать, велел Пейджу пригласить Клер. Он поклялся себе, что будет с ней любезен, по крайней мере, пока она будет таковой и пока он не выяснит то, что так отчаянно хочет знать. После этого все будет зависеть от Клер.
Она вплыла в кабинет в бледно-желтом платье, украшенном белоснежными воланами и оборками. Золотистые волосы уложены в высокую прическу. Если ожидание и подточило ее терпение, Клер мудро не показывала виду. На лице сияла приветливая улыбка, глаза деланно горели. Это выражение он хорошо знал.
— Мерсер, сокровище мое! Как ты красив! — воскликнула она, пересыпая речь французскими словами. Он поднялся и вышел из-за стола.
— Доброе утро, Клер. — По французской моде он подставил щеку для поцелуя. — Полагаю, ты хорошо спала?
— О да. — Гладя его по щеке, она положила другую руку ему на грудь и наклонилась ближе. — Этот чистый сельский воздух просто великолепен, Мерсер.
