«Пистолетов на столе нет», — подумал Бибисер.
— Ах, зачем вы так, мистер Робийяр, садитесь, пожалуйста.
«Этот недоумок, распоряжается в моем доме как хозяин».
— Мистер Бибисер, я пригласил вас для того, чтобы озадачить маленькой просьбой. Вы знаете, что у меня есть племянник. Он пропал. Зная вашу некоторую осведомленность о делах города, я бы хотел узнать, не знаете ли вы где он находится.
— Представьте себе, не-ет!
— Если узнаете, не откажите, кхе-кхе, в любезности: сообщите об этом.
— С удо-овольстви-ием!
— Тогда у меня больше нет вопросов.
«Скоропостижная встреча получилась! — подумал Робийяр. — Я даже не предполагал. Пожалуй, еще два слова напоследок, чтобы невежливо не получилось».
— А как ваша племянница. Она не собирается замуж?
— Что-о?
«На невинные вопросы реагирует так, будто я его предлагаю зарезать».
— Как ва-аша племянница, говорю? Она… не собирается замуж?
— Не-ет. То есть, прямо наоборот, пото…
— Очень хорошо. То есть, конечно, жаль. Все молодые люди должны жениться. Но на тех, на ком им советуют их родители. До свидания…
— Да, согласен с вами на все сто процентов.
— Ну что же, тогда, позвольте, я буду с вами прощаться.
— Да, конечно…. только я не докончил мысль: про племянницу, которая не выходит замуж…
— Вы же сказали, что она не собиралась туда. До свидания!!!
— Неточно сказал. Собиралась, но помешали обстоятельства.
— Да-да, обстоятельства сильнее нас. Всего хорошего!
— Ее бросил мистер Филипп, который от вас скрывается.
— Да… да. Кто-о?
— Мистер Филипп, ваш племянник. Он провел у меня несколько дней в доме, обесчестил мою племянницу Розалин и скрылся в неизвестном направлении.
Робийяр застыл как вкопанный.
— Этого не может быть!
— У меня есть свидетели.
Робийяру потребовалась минута, чтобы осознать невозможное. Он чувствовал, как под ним расползается благородная ткань старинного кресла.
— Невероятно. Я даже не знаю, что вам сказать. Что вы предприняли?
— Ничего. Я поступил благородно. Если молодой человек сбежал, значит он передумал.
— Да-да, передумал. Невозможно себе это представить. Чтоб благородный человек… Он бы и мухи не обидел…
— Мухи нет, а женщину — пожалуйста!
— Да-да…Но я же должен извиниться перед нами?
Эта мысль привела Робийяра в шок.
— Да, это было бы логично. Кстати, у меня есть доказательства связи. Их предоставить?
— Не на-адо. — Робийяру было худо. — Может быть вы могли бы принять у меня деньги. Я понимаю, честь деньгами не купишь, но в качестве некой компенсации.
— Если вы настаиваете, я пожалуй, вам уступлю.
— Невозможно… Но прошу вас, не говорите никому, что Филипп так поступил, это на него затмение нашло. Он не мог так поступить. Он же, благородный человек, но…
— Раньше вы всем говорили обратное.
— Да-да, я и сейчас от своих слов не откажусь.
«Позор! А как же его любовь к Эллин? Он же ее любит. Он не мог совершить этого бесчестного поступка».
— Вас не затрудняет, что я все вас задерживаю?
— Нет, что вы. После того, что вы сказали, я как в ледяной омут…
— А-а, я думал, может вам помочь деньги-то…, если вам куда за ними лезть надо, вы скажите, я сам туда залезу.
— Ах, да, деньги. Нет — нет, никуда лезть не надо. Вот Харвей их тут оставил…
— Кто?
— Да так, привычка болтать вслух. Сколько вам?
— Вы знаете-е, как-то цифра тут роли не играет, это больше знак внимания, чем… пятнадцать тысяч.
— Сколько-сколько?
— Да нет, что вы, не наклоняйтесь, я и погромче скажу: Пятнадцать тысяч, знак извинения что ли, девушкины слезы осушить, понимаете ведь сами, сами в таком были…
Робийяр, посмотрел как памятник на пигмея, у своих ног. Это была вся сумма, что оставил Харвей для брака Эллин.
Или спасать Филиппа — его честь, или обезопасить себя от Филиппа — свою честь.
Роковой момент.
— Вам плохо, мистер Ро…
— Не подходите ко мне. Вон деньги, на столе, берите их и прошу вас… двери прямо… потом вниз…
— Что вы, что вы, дорогу найду. Только скажите.
Бибисер как тень прошел мимо стола — и нет на нем денег, повернулся к двери — и растворился как будто не было.
«Хотел узнать одно, пришлось узнать другое».
Робийяр упал в кресло. Он не знал, что делать, умирать молча или звать на помощь. Сердце зашлось в дикой боли.
«Кажется не выдержу. А как же тайна? Видимо придется еще потерпеть. Я не могу унести ее в могилу».
В дверь к Робийяру раздался стук…
Батлер подъехал к дому Пэтифера. С виду дом был необитаем. Но Чарльз этому не поверил — эксцентрика хозяев могла сказаться и тут.
— Какая встреча, Саймон! — воскликнул Батлер на всякий случай, входя в гостиную, не дожидаясь, пока слуга ему скажет, что в доме никого нет.
Старшая дочь Пэтифера Гортензия сидела у окна и вязала носки. Ее младшая сестра с редким именем Малева, учила куклу есть с ложки. Кукла вела себя мужественно, и есть маисовой каши не хотела, густая желтая масса падала на пол.
— Девочки, я Чарльз Батлер, — отрекомендовался неожиданный гость.
Малева, которой едва исполнилось тринадцать, засунула палец в нос и повертела в нем против часовой стрелки. Что это означало, поняла только ее кукла. Гортензия густо покраснела. Батлер подумал, что виной этому поведение ее младшей сестренки.
На самом деле Гортензия придумала, что неизвестный, который вошел к ним в дом — ее тайный рыцарь. Батлер не догадывался, под кров какой веселой семейки он временно попал.
— Боже, кому я доверила свою честь, — сказала Гортензия вслух. — Немедленно прячьтесь, мистер, — зашипела она. — Сейчас отец войдет.
В голову мистера Батлера не пришла мысль о том, что с ним не шутят. Он порадовался за смелость девицы, которая видя его впервые, вела себя с ним независимо.
— В моем вкусе, — процедил Батлер.
— Сейчас войдет отец, — железным голосом твердила Гортензия. — Он убьет вас, если застанет нас вместе. Давайте скорее записку и покидайте этот дом.
— Дорогая мисс Гортензия, у меня нет для вас записок, — насмешливо возразил Чарльз. — Я пришел к вашему батюшке и только. Мы, однако же, поддерживаем с ним отношения.
Гортензия была готова спрятать Батлера себе под юбку, лишь бы их не застал ее папаша.
— Так вы не имеете записки?
— Ни в малой степени, мисс. И прошу вас забыть, что когда-то мы встречались при обстоятельствах, способствующих их появлению. Это…
