Она купила еще воротник из нормандского узелкового кружева и накинула его поверх скромного платья из сине-зеленого сукна. Теперь Анжелика стала похожа на небогатую горожанку, но не на служанку или торговку. Свой туалет она дополнила парой новых перчаток и веером. Безумие!
Много хлопот ей доставили волосы. Отрастая, они начали виться и посветлели, но локоны все еще оставались довольно короткими. Со вздохом сожаления молодая женщина вспомнила тяжелую шелковую волну волос, которая некогда рассыпалась по ее плечам.
Утром назначенного дня Анжелика укрыла волосы прелестной косынкой из темно-синего атласа, когда-то принадлежавшей госпоже Буржю. Вырез корсажа украшала камея из сердолика, а пояс — маленькая сумочка, расшитая жемчугом. Все это тоже досталось ей в наследство от усопшей.
Анжелика ждала кавалера под сводами ворот. День обещал быть прекрасным. Меж крыш виднелось чистое небо.
Когда появилась карета Одиже, Анжелика подошла к ней с нетерпением юной воспитанницы монастыря, получившей разрешение покинуть его стены.
Дворецкий был ослепителен. Его наряд состоял из широких желтых рингравов[91], перехваченных у колен пламенеющими бантами, пурпуэна[92] светло-желтого бархата, отделанного маленькими оранжевыми галунами, и выглядывавшей из-под него рубашки тончайшего плиссированного линона[93]. Кружева на рюшах штанин, на манжетах и галстуке поражали искусным плетением.
Анжелика восхищенно коснулась кружева.
— Они доставлены прямиком из Ирландии, — сообщил молодой человек, — это кружево обошлось мне в целое состояние.
Несколько пренебрежительно он дотронулся до скромного воротника своей подруги.
— Позже и у вас будет столь же великолепный воротничок, моя милая. Мне кажется, что вы способны с небывалой грацией носить любой туалет. Я просто вижу вас в платье из шелка и даже из атласа.
«А может, из золотой парчи», — подумала Анжелика, сжимая зубы.
Но стоило только карете тронуться вдоль берега Сены, как к ней вернулось отличное настроение.
Мельница Жавель возвышалась над стадами пасущихся на равнине Гренель баранов, и ее огромные крылья, напоминавшие крылья летучей мыши, издавали приятное стрекотание, сопровождавшее поцелуи и клятвы гулявших в окрестностях влюбленных пар. Сюда приезжали украдкой. В центральном помещении мельницы находился трактир, гостеприимно встречавший любую компанию, а его хозяин не отличался болтливостью.
«Если не держать язык за зубами в доме вроде нашего, — говаривал он, — то дело плохо! Шуму было бы на весь город».
Рядом с мельницей можно было увидеть маленьких осликов, навьюченных пузатыми мешками. Кругом витал аромат муки и теплого зерна, ракового супа и ухи.
Анжелика с наслаждением вдыхала свежий воздух. По лазурной глади неба плыли белые облачка. Она улыбалась и сравнивала их со взбитыми яичными белками. Время от времени Анжелика смотрела на губы Одиже и наслаждалась легкой восхитительной дрожью, пробегавшей по ее телу.
Попытается ли молодой человек поцеловать ее? В этих роскошных одеждах он выглядел несколько скованным и, казалось, был полностью поглощен обсуждением меню с хозяином трактира, чрезвычайно польщенным этим визитом.
В зале царил приятный полумрак, за столами сидели и другие пары. По мере того как опустошались кувшинчики белого вина, поведение влюбленных становилось более свободным. Порой мужчины позволяли себе весьма вольные выходки, о чем свидетельствовал томный смех дам. Чтобы успокоиться, Анжелика потягивала вино, и ее щеки разрумянились.
Одиже начал рассказывать о своих путешествиях и о своей профессии. Он педантично описывал события, не забывая упомянуть точную дату, припоминая любую мелочь, вроде сломанной оси.
— Итак, как вы могли убедиться, дорогая, мое положение весьма солидно и прочно и в моей жизни нет места неожиданностям. Мои родители…
— О! Давайте уйдем отсюда, — взмолилась Анжелика, отложив в сторону ложку.
— Но снаружи удушающая жара!
— Снаружи, по крайней мере, есть ветерок… и там не увидишь всех этих обнимающихся влюбленных, — вполголоса добавила она.
Оказавшись под палящим солнцем, Одиже разволновался. Его спутнице станет плохо, она испортит себе цвет лица. И мужчина водрузил на голову Анжелики свою шляпу с широкими полями, украшенную белыми и желтыми перьями. После чего он воскликнул, как в день их знакомства:
— Бог мой, как вы красивы, душенька!
Но уже через несколько шагов, когда они пошли по узенькой тропинке вдоль Сены, дворецкий возобновил разговор о своей карьере. Он сообщил, что когда производство шоколада будет запущено, он начнет писать очень важный труд об обязанностях дворецкого при приеме гостей, где изложит все сведения, необходимые для слуг и поваров, желающих совершенствоваться в этой области[94].
— Читая эту книгу, дворецкий узнает, как правильно сервировать стол и как подавать блюда. А сомелье[95], разглядывая рисунки, поймет, как можно разными способами складывать салфетки, а еще — как варить всевозможные виды варенья, как густые, так и жидкие, и как готовить драже и вообще все, что нужно для дома. Дворецкий узнает, что в час приема пищи он обязательно должен взять белую салфетку, сложить ее в длину и положить себе на плечо. Я напомню ему, что салфетка — это особый символ и наглядный знак его положения. Я всегда так поступаю. Я могу распоряжаться трапезой со шпагой на боку, в плаще на плечах, в шляпе, но салфетка всегда должна находиться в том положении, о котором я упоминал.
Анжелика усмехнулась и спросила с иронией:
— А когда вы занимаетесь любовью, в каком положении находится ваша салфетка?
Но тотчас извинилась, увидев возмущенную и изумленную мину молодого человека.
— Простите. Белое вино всегда навевает мне такие нелепые мысли. Но все же я не понимаю, зачем вы на коленях умоляли меня отправиться с вами на мельницу Жавель — чтобы разъяснить, как правильно складывать салфетку?..
— Не смейтесь надо мной, Анжелика. Я рассказываю вам о своих планах, о своем будущем. И это согласуется с моими намерениями, с тем, почему я попросил вас о встрече наедине. Вы помните ту фразу, что я произнес в день, когда мы впервые увидели друг друга? Тогда она показалась шуткой: «Выходите за меня замуж!» Я потом много думал и понял, что вы действительно та женщина, которая…
— Ой! — воскликнула Анжелика. — Взгляните, там стога. Пойдемте быстрее. Там нам будет много уютнее, чем на солнцепеке.
И она пустилась бежать, придерживая большую шляпу. Затем, тяжело дыша, упала на теплое сено. Сделав хорошую мину при плохой игре, молодой человек, смеясь, присоединился к своей подруге и сел рядом.
