– Я вышла замуж за Марко, – Жюльетт наконец посмотрела в глаза Николаю.
Он горестно сжал губы, но лицо его не отразило никаких признаков удивления.
– У меня возникли подозрения еще в кабинете Марко. И потом, его неуклюжие попытки управлять моим передвижением по Венеции укрепили мои сомнения. Я не намерен отбирать тебя у него, хотел увидеться с тобой только, чтобы попрощаться. Ведь ты лишила меня этой возможности в Париже. Я должен был удостовериться, что с тобой все в порядке.
– Неужели это так много для тебя значит? – Жюльетт волновало его спокойствие и смирение.
– О, я бы поехал ради этого на край света! И тогда Жюльетт поняла, в чем дело.
– Ты уверен, что Россия вступит в войну? Николай решительно кивнул.
– Именно поэтому сразу отсюда еду на родину. Меня вызывают. Государь объявил мобилизацию. Я предвижу большие и страшные события.
– Этот конфликт будет быстро улажен, – запротестовала Жюльетт. – Ведь и раньше между государствами возникали проблемы подобного рода, но все быстро разрешалось.
– Это были не более, чем мелкие стычки. Но сейчас все иначе.
– Ты говоришь, будто все это совершенно неизбежно, – Жюльетт попыталась перевести разговор в шутку. – Помнишь мои слова о традиционном русском пессимизме?
Он схватил ее руки, глядя прямо в глаза.
– Я помню все о тебе. Твой смех, те часы, что мы провели вдвоем, твое тело в минуты любви…
– Не надо! – Жюльетт резким движением высвободила руки, подхватила край драпировки и прошла, низко наклонив голову. Николай последовал за ней, но не прикасался, чтобы дать время прийти в себя.
– Попытайся не сердиться, как это было во время нашей последней встречи в Париже, – совершенно спокойно попросил он. – Не теперь. Не сегодня.
Жюльетт задыхалась. С трудом переведя дыхание, она произнесла:
– Мы ведь говорили о возможности войны, – ей хотелось, чтобы беседа возвратилась в то русло, которое позволило бы сохранять контроль над собой. – России нечего бояться. Никто не осмелится напасть на нее.
– А как же наполеоновское нашествие?
– Но ведь это было больше ста лет назад! – Жюльетт повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Подобные уроки быстро забываются. Теперь опасность для России исходит от Германии. Меня беспокоит, что при наличии достаточных людских ресурсов мы отстали в вооружении.
– Ты пойдешь в армию?
– Да, конечно, как только вернусь домой. Теперь ей стало ясно: Николай хотел еще раз повидаться с ней потому, что не надеялся выжить в ужасной надвигающейся катастрофе. Его слова окончательно убедили Жюльетт в неизбежности самого страшного. Она поняла: каждый из них в глубине души был уверен, что настанет день, и их пути снова пересекутся. И когда ему показалось, что надежда ускользает, он бросился на поиски, забыв обо всем.
– Я буду молиться о тебе, Николай, – Жюльетт не могла отвести от него глаз.
– Я счастлив, что мне не нужно волноваться за тебя. Знаю, здесь ты будешь в безопасности. Даже Наполеон не осмелился повернуть пушки против Венеции, – улыбка коснулась его губ.
На этот раз ей тоже удалось улыбнуться. Еще несколько мгновений они продолжали смотреть друг на друга. Затем любовь, которую, как она полагала, ей удалось победить еще во время пребывания на вилле в Тоскане, взяла верх над самообладанием, здравым рассудком, над мыслями о благополучии семьи. Их губы слились в страстном поцелуе, бесконечном от столь долгого ожидания, от почти утраченных надежд, от множества неудачных попыток обмануть себя.
Вернувшись в салон-мастерскую, Генриетта увидела, что стеклянная дверь открыта, прошла к балюстраде лоджии и увидела, что Николай и Жюльетт прощаются. Он держал ее в объятиях с такой любовью и нежностью, как прощаются навеки. Генриетта отвернулась, чтобы не мешать, но они еще раз поцеловались и разошлись. Николай отворил калитку в переулок, еще раз повернулся, чтобы бросить последний взгляд на любимую, и ушел. Жюльетт не двинулась с места, прислушиваясь к звуку его шагов. Затем бросилась к калитке, прижалась к ней щекой и оставалась так некоторое время, словно прикованная цепью.
Первым побуждением Генриетты было поспешить к подруге, но она вовремя остановилась. Что можно сделать, чтобы утешить и смягчить терзающую боль? На Жюльетт обрушилось прошлое со всеми страстями и муками, ей необходимо время, чтобы собраться с силами, начать жить снова и прожить по-новому следующее мгновение, следующий час, следующий день. В конце концов, всю оставшуюся жизнь.
Вернувшись в салон-мастерскую, Генриетта начала мерить шагами зал в ожидании подруги. Жюльетт вошла через несколько минут. Ее лицо имело сероватый оттенок, но глаза были совершенно сухими. Генриетта ласково обняла ее за плечи.
– Может быть, чашку кофе? Или чая?
– Нет, спасибо, ничего не нужно. Мне уже пора домой, – Жюльетт взяла шляпу, но не надела. Вместо этого начала вертеть ее в руках.
– Николай пошел в отель забрать вещи. У него назначен обед с Марко, но он оставит записку, что обстоятельства не позволили остаться. Будет лучше, если Марко никогда не узнает, что Николаю все-таки удалось отыскать меня. Это только причинит ему лишнее беспокойство.
– Безусловно, ты права.
– Мы с Николаем больше никогда не встретимся. Сейчас он, должно быть, уже на «вапоретто», который везет его к железнодорожной станции, – Жюльетт благодарно взглянула на Генриетту. – Я так счастлива, что мы с Николаем встретились именно в этой прекрасной комнате, вдали от всего, что могло пробудить тяжелые воспоминания. И это тем более символично, ведь именно наш общий интерес к искусству и мое дельфийское платье когда-то сблизили нас.
– Я тоже рада за тебя, – Генриетта взяла Жюльетт под руку и направилась по лестнице к главному входу, не желая, чтобы подруга мучила себя воспоминаниями, проходя по двору, где только что прощалась с любимым.
Жюльетт уже почти перешла Кампо Сан Бене-то, когда вдруг остановилась, взглянула в сторону переулка у боковой стены Палаццо Орфей. Он вел к мосту, а затем, через несколько кварталов к причалу гондол на Большом канале. Она могла бы увидеть там Николая, отъезжающего на «вапоретто».
Еще один короткий прощальный взгляд, самый последний перед тем, как он будет потерян для нее навсегда.
Нет, она не пойдет туда одна! Николаю ничего не известно о Мишеле, но почему ее сын не может хоть одним глазком взглянуть на отца? Мишель ничего не поймет и ни разу потом об этом не вспомнит, но она будет счастлива от того, что подарила сыну единственное мгновение встречи с отцом.
Жюльетт побежала и через несколько минут уже была дома.
– Мишель! – крикнула она из передней. – Где ты? Она бросилась вверх по лестнице в детскую. Но Мишеля не было, и постель аккуратно заправлена. Полагая, что отыщет его в патио, Жюльетт поспешила вниз по лестнице во внутренний дворик. Но когда оставалось всего несколько последних ступенек, появилась Арианна.
