— Теперь все уладилось?
— Да, Старая Осмотрительность, барчук и вправду «избранник».
— О-ля-ля, все это плохо кончится.
Жорж-Альбер, прыгнул Флорису на плечо и укусил его за ухо.
— О, прости нас, гайо, у цыган горячая кровь, и…
Вдали раздались выстрелы, ветер донес их сухой треск.
— Спасибо, великий вождь, но ты сам слышишь, что за нами пущена погоня, — прервал вожака Адриан, — и нам действительно надо бежать. Можешь ли ты дать нам немного еды и указать дорогу на Пермь?
— Ай-ай-ай, какая жалость, гайо, у тебя совсем не глупый вид! Но если вы снова повернете на запад, то не пройдете и пятидесяти верст, как вас снова арестуют. Вы только посмотрите на себя!
Флорис и Адриан оглядели друг друга. Действительно, от их бритых голов за десять шагов веяло каторгой. Однако у Флориса было единственное желание — стрелой лететь в Петербург и разоблачить обоих мерзавцев: лицемерного Воронцова и коварную Менгден, или же излить все свое презрение на свою сестру, эту двуличную царицу… Сердце молодого человека было переполнено отвращением и ненавистью…
Светало. Робкие лучи утреннего солнца проникли в пещеру. В глубине послышались возня и смех женщин и детей. Одна кормила новорожденного, другая доила козу, самые юные причесывались, заплетая свои длинные волосы в тяжелые косы, надевали бумы, повязывали головы разноцветными платками. Только сейчас Флорис заметил ослепительную красоту Зингары: вместе с Издором она служила им проводником в ночь побега. Глядя на Флориса, глаза цыганки загорались словно два уголька. Юноша улыбнулся ей и снова повернулся к вожаку.
— Ты мудр, вождь, что ты нам посоветуешь?
— Наше племя, как многие наши братья, раз в пятьдесят лет совершает святое паломничество к Великому Байкалу. Сейчас мы идем именно туда. Идем с нами, «избранник», все калос признают тебя своим королем. С нами вам ничего не грозит. Сначала солдаты гайос будут вас искать на дорогах, ведущих обратно, именно там, куда вы хотели направиться. Эти дураки потеряют много дней в своих поисках. Затем они пустят погоню во все стороны, но мы уже будем далеко. Им даже в голову не придет, что беглые каторжники побегут… в сторону каторги. После паломничества вы вернетесь с нами на запад… и ты отомстишь, гайо, ибо, судя по твоему мрачному взгляду, месть терзает тебе душу.
— Ты правильно судишь, вождь, и все-таки солдаты могут нас настичь и сурово покарать вас за укрывательство, — произнес Адриан.
— О, нет, гайо! Никто не станет искать вас среди цыган: всем известно, что мы никогда не принимаем чужаков… таковы наши законы.
— И ты сделаешь исключение, чтобы спасти нас?
— Нет, гайо, я вас усыновлю, — торжественно заявил Тамара, рассматривая шестерых своих будущих детей.
«Не так уж плохо для бастарда, — усмехнулся про себя Флорис, — отец, можно сказать, упал с неба».
Поставленный в известность Грегуар попытался привлечь внимание Адриана:
— Господин герцог, — церемонно объявил он, — вы можете поступать так, как считаете нужным, но я ни за что на свете не позволю этому оборванцу, этому босоногому бродяге меня усыновить, я еще не совсем забыл, что такое гордость.
— Замолчи, пожалуйста, улыбайся и радостно смотри на нового отца, — ответил Адриан, волоча своего верного слугу на жертвенный алтарь.
— Пошли, старый товарищ, бери пример с попа, — подбодрил его Федор и дружески ткнул локтем в бок.
Действительно, Золотий пылко бросился в объятия своих новообретенных братьев. Ли Кан дергал себя за топорщившийся на макушке черный хвостик и с сомнением спрашивал себя, «одобрит ли бог Хуанг с ногами носорога, что сын Поднебесной обретет себе такого отца».
Церемония прошла на удивление быстро. Тамара сделал маленький надрез у себя на руке и на руках беглецов. Над грудью каждого из них Издор начертал кинжалом три каббалистических знака. Флорис, Адриан и их товарищи сбросили свои лохмотья, а в обмен получили пестрое цыганское тряпье. Бритые головы скрылись под цветными платками. Зингара подошла к Флорису:
— Ты смотришься как настоящий кало… как твое имя, брат гайо?
Флорис наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо. Его длинные ресницы коснулись щеки девушки. Впервые после страшной московской ночи Флорис радостно улыбался. Несмотря на то, что он по-прежнему был отверженным, стоящим вне закона беглым каторжником, он чувствовал себя свободным, готовым возродиться вновь. Зингара взяла его за руку и повела к одной из повозок, куда цыгане складывали свои пожитки, а потом втискивались сами.
Исполнившись отвращения ко всему, Грегуар в компании с Жоржем-Альбером и попом Золотием нашел себе место между ящиком с курами и свиньей. Федор и Ли Кан присоединились к проводникам. Словно не замечая отсутствия седла и стремян, Адриан вскочил на одного из коней, подведенных Издором.
— Быстрей, братец… быстрей, — крикнул он, протягивая узду второго коня младшему брату.
Флорис быстро схватил Зингару за талию, и легко, словно перышко, поднял ее. Ее упругая грудь коснулась его груди.
— Я должен поблагодарить тебя, — быстро сказал он, подсаживая ее на телегу, — за то, что ты первая заметила талисман.
Под взглядом его зеленых глаз девушка смутилась и, запахнувшись в свою пеструю шаль, таинственно прошептала:
— А я уже знала тебя… прекрасный Флорика…
— Yka… yek… yek… — прикрикивал Тамара, часто оборачиваясь.
— Псст… псст… эй… — Флорис и Адриан подбадривали коней, скача рядом с повозками вместе с Издором.
Они ехали уже несколько дней и ночей, останавливаясь только затем, чтобы покормить животных и перековать захромавших коней. Каждое утро расстояние, отделявшее их от партии каторжников и возможных преследователей, становилось все больше. Они приняли необходимые меры предосторожности, чтобы запутать следы. Женщины и дети безропотно согласились с вынужденной быстротой передвижения; они были выносливы и великодушны, как и все калос, среди которых естественный отбор начинается с самого рождения.
У своих новых друзей Флорис и Адриан учились прятаться от разношерстного населения, оседлого или же, как и они, кочевавшего по сибирским просторам.
— Посмотри, сын Флорика, вон там буряты с глазами-щелочками, — говорил Тамара, делая знак своим товарищам спрятаться в густых зарослях дикой сливы или гигантского бурьяна.
— А вон те люди обычно бывают очень злыми, это татары-кочевники, лучше с ними не сталкиваться.
На следующий день им повстречались милейшие самоеды, с которыми можно было выгодно меняться, затем туки-мусульмане, направлявшиеся торговать в небольшие новые поселения, где в свежесрубленных избах жили русские. Следуя за Издором и Зингарой, Флорис и Адриан научились ловко проскальзывать в конюшни, уводить лошадей и потом перекрашивать их.
