Восстановив душевное равновесие, Элизабет взглянула на рисунок.
– У вас удивительная способность передавать в рисунках самую суть. Вы знаете об этом?
Он недоверчиво и удивленно приподнял брови, потом перевернул еще несколько страниц, пока не нашел набросок четырехмачтового парусника.
– Я собирался когда-нибудь построить его, – сказал он. – Это мой собственный дизайн.
– Правда? – в восторге спросила она.
– Правда, – подтвердил Ян, улыбаясь ей в ответ. Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, их губы улыбались друг другу, и взгляд Яна упал на губы Элизабет. Она почувствовала, как сердце ее сразу забилось тяжелыми толчками, увидела, как он слегка наклонил к ней голову и знала, знала, что он собирается ее поцеловать, рука ее потянулась, чтобы обнять его за шею, но Ян вдруг резко поднял голову и одним движением вскочил на ноги. Лицо его снова стало непроницаемым. Потрясенная до глубины души, Элизабет осторожно закрыла альбом и тоже встала.
– Скоро стемнеет, – сказала Элизабет, пытаясь скрыть смущение. – Я хотела бы искупаться в ручье, пока не похолодало. О, подождите, – добавила она, стаскивая с пальца перстень. – Я нашла его в том же ящике, что и альбом, – она положила перстень в его протянутую ладонь.
– Его подарил мне отец, когда я был еще мальчишкой, – сказал Ян равнодушно. Его длинные пальцы сжались в кулак и переправили перстень в карман.
– Я думаю, он очень дорого стоит, – сказала Элизабет, воображая, какие преобразования он мог бы сделать в своих владениях, если бы решил продать перстень.
– Он ничего не стоит, – строго заглянув ей в глаза, ответил Ян.
Ужин превратился для Элизабет в настоящую пытку. Ян как ни в чем не бывало беседовал с дядей, а она молчала, не зная, как теперь себя с ним вести. Каждый раз, когда янтарные глаза Яна обращались на нее, сердце ее начинало гулко стучать. Когда же он не смотрел на нее, она не могла оторвать глаз от его губ, вспоминая, как вчера вечером они прикасались к ее губам. Когда он подносил ко рту бокал с вином, она смотрела на его длинные сильные пальцы и вспоминала, с какой нежностью они проводили по ее щекам и гладили ее волосы.
Два года назад она поддалась его чарам, на этот раз она будет умнее. Теперь она знает, какой он безжалостный соблазнитель и чего от него можно ожидать. Вчера ей показалось, что Ян испытывает к ней нечто большее, чем страсть, что ему важно не просто обнимать ее, а чтобы она вообще находилась рядом с ним.
Пустые надежды, резко одернула себя Элизабет. Опытные соблазнители всегда создают у своих жертв впечатление, что испытывают к ним какие-то особые чувства. Они целуют женщину с настойчивой страстью, а как только их пыл остынет, мгновенно забывают о ней. Она слышала, что эти обманщики всегда поначалу преследуют женщину, а потом, когда она им надоедает, безжалостно бросают, не чувствуя за собой никаких обязательств, – в точности так, как поступил с ней Ян. Элизабет страшно хотелось, чтобы ее кто-нибудь утешил и разубедил в том, что она безразлична Яну, но вечер все тянулся, а Ян по – прежнему не обращал на нее внимания. Наконец ужин закончился. Элизабет встала и хотела предложить убрать со стола, как вдруг заметила, что взгляд Яна скользнул по ее лицу и остановился на губах. Заметив, что она перехватила его взгляд, он резко отвернулся, и она начала собирать посуду.
– Я помогу, – вызвался викарий. – Это будет только справедливо, поскольку вы с Яном готовили ужин.
– Нет, я и слышать об этом не хочу, – решительно отказалась Элизабет и, в четвертый раз в жизни повязав вокруг талии полотенце, начала мыть посуду. Мужчины остались сидеть за столом, разговаривая о людях, которых она не знала. И хотя оба они забыли о ее присутствии, она чувствовала себя до странности счастливой и умиротворенной, прислушиваясь к их беседе.
Покончив с мытьем посуды, Элизабет повесила полотенце на крючок, взяла стул и села поближе к огню у небольшого столика. Оттуда она могла беспрепятственно наблюдать за Яном. Поскольку других дел у нее не было, она решила закончить письмо к Алекс и, взяв перо, сосредоточилась на описании Шотландии и коттеджа. Однако письмо подвигалось медленно, так как все ее мысли были заняты Яном. Элизабет казалось несколько странным, что Ян живет в таком уединенном месте. Ведь хотя бы часть времени он должен проводить в Лондоне, посещая светские рауты и балы, прогуливаясь по аллеям парков в своем черном вечернем костюме и заставляя трепетать женские сердца. Улыбнувшись про себя, Элизабет подумала, что такие люди, как Ян Торнтон, оказывают обществу большую услугу – они дают ему возможность любоваться, восхищаться собой и, может быть, даже опасаться. Если бы не было таких мужчин, как Ян, женщинам не о чем было бы мечтать. И сожалеть, резонно заметила она себе.
Ян, до сей поры ни разуме взглянувший в ее сторону, вдруг обратился к ней, и Элизабет подпрыгнула от неожиданности.
– Сегодня чудесный вечер, Элизабет. Не хотите прогуляться? А письмо можно дописать и потом.
– Прогуляться? – тупо повторила девушка, потрясенная открытием, что все это время он прекрасно осознавал ее присутствие в комнате. – Но там темно, – сказала она, вопросительно глядя в его бесстрастное лицо. Ян поднялся и подошел к ее стулу. Он стоял, возвышаясь над ней, и Элизабет засомневалась, действительно ли ему хочется с ней прогуляться. Она бросила нерешительный взгляд на викария, который поддержал предложение племянника.
– Прогулка – это замечательно, – сказал Дункан, вставая. – Способствует хорошему сну. Элизабет улыбнулась ему и согласилась.
– Я только возьму шаль. Может быть, вам тоже что-нибудь захватить, сэр? – спросила она викария,
– Нет, нет, для меня не нужно, – поморщился Дункан. – Я не люблю вечерних прогулок. – С опозданием спохватившись, что пренебрегает своими опекунскими обязанностями, он быстро добавил: – К тому же у меня слабое зрение. – Опровергая свои же слова, викарий взял книгу и, удобно откинувшись в кресле, стал читать ее при тусклом свете свечей.
Ночной воздух был прохладным, и Элизабет плотнее закуталась о шерстяную шаль. Ян молчал, и так, в молчании, они медленно обошли дом.
– Сегодня полнолуние, – сказала она через несколько минут, взглянув на огромный желтый диск луны. Ян промолчал, и она стала думать, чем бы еще привлечь его внимание, как вдруг, совершенно неожиданно для себя, высказала вслух свои мысли: – До сих пор не могу поверить, что я действительно в Шотландии.
– Я тоже.
Они зашли за холм и пошли по тропинке вниз. Видимо, Ян знал эту дорогу наизусть, так как прекрасно ориентировался в темноте. Свет из окон коттеджа становился все слабее и наконец исчез совсем.
