Несколько секунд он просто тупо смотрел на нее, чувствуя, как улетучивается хмель. Да, он действительно полный идиот! Он как-то забыл об этом важном обстоятельстве. Размеры ее приданого так его поразили, что у него отшибло ум. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как об унизительной разнице в их с Аланой материальном положении. И хмель только усугубил ситуацию. Нет, он действительно полный идиот! Но не станет же Алана настаивать на том, чтобы он признался в этом.
– Девочка моя, – начал он, пытаясь подыскать нужные слова, – тебе не нужен такой, как я… даже если бы я был просто твоим любовником… и ты носила моего ребенка. С таким приданым, как у тебя, ты можешь заполучить любого мужчину, какого захочешь. И я думаю, ты это понимаешь. Если бы твой отец хотя бы намеком дал понять, что за тобой дают, женихи в очередь выстроились бы у твоих ворот – пусть бы за твои юбки цеплялась даже дюжина маленьких бастардов. – При одной мысли о том, что он никогда не увидит ребенка, которого они зачали, Грегор внутренне съежился от боли, но он все еще продолжал считать, что поступает так в ее интересах.
Алана пристально смотрела на него несколько долгих секунд. В глазах его застыло страдание, и она тут же отбросила закравшееся было подозрение, что он хочет избавиться от нее любыми способами. Он действительно считал, что она слишком хороша для него, и все лишь из-за размеров ее приданого. Алана решила, что пора дать волю чувствам, пора дать волю всем тем словам, что она так долго держала в себе. Он не понимает доводов логики, так, может, она сумеет сразить его напором чувств? И она сказала:
– Но мой ребенок не будет бастардом, ведь так? У него есть отец, Грегор. Прекрасный человек, мужчина, от одной улыбки которого моя кровь закипает.
Грегор почувствовал, что груз свалился с его души. Он весь готов был выскочить из оков ей навстречу, словно охотничий пес на запах дичи. Очень простой комплимент и очень лестный, и все – он превратился в мальчишку на первом свидании. Грегор заметил смешинку в ее глазах и нахмурился. Да, он сможет разжечь ее кровь, прибегая не только к улыбке, подумал Грегор, вспыхивая от страсти.
– Разве ты не ухаживал за Мейвис ради ее приданого? – спросила Алана. – Ты сказал, что стал ее добиваться, когда узнал, что она не бедна. Почему ты считал возможным охотиться за ее приданым, а мое брать стыдишься?
– Потому что рядом с твоим приданым ее – просто жалкие крохи, но на эти крохи можно жить, меня это вполне устраивало.
– Грегор, ты думаешь, что моя сестра Кайра ничего не принесла Лайаму после брака? Да, она отдала мне большую часть своего приданого потому, что Арджлин стал ее собственностью, и место это богатое. Ты осуждаешь Лайама за то, что он взял богатую жену?
Что за несчастье, подумал Грегор, спорить с женщиной, способной мыслить логично. Нет, шок и эль не просто дурно повлияли на его умственные способности, он, похоже, вообще лишился мозгов. Грегор не мог найти нужных слов для объяснения. Хотелось бы верить, что эго с ним временно. Отступление неизбежно, подумал Грегор, однако он хотел бы отступить с минимальными потерями для своего самолюбия.
– Я был в шоке, – признался он. – В глубоком шоке. Я понял одно: ты очень богатая женщина, такая никогда бы мне не досталась, если бы не прихоть судьбы, которая бросила нас в одну яму. Я подумал: все вокруг будут считать, что я женился на тебе ради твоего приданого, а этой неправды я не смог бы снести.
– А, уязвленная гордость… – Она подошла к нему и обняла за шею.
– Да, это гордость. Мужская гордыня, если хочешь. Но я действительно не хочу, чтобы все, включая мать моего ребенка, думали, что я женился по каким-то там соображениям. Что только так ты могла найти себе мужа.
Его способность хоть как-то мыслить явно быстро сошла на нет, когда Алана стала покрывать поцелуями его лицо и шею. Он дрожал от желания. Но еще успел подумать, что если брак все равно нельзя аннулировать, то чего они ждут?
– Какая трогательная забота о моей гордости! Ты уже забыл, что готов был со мной развестись минуту назад? – Алана принялась расшнуровывать его рубашку. – А ты действительно меня хочешь, Грегор?
Схватив ее за бедра, он прижал ее к себе, давая почувствовать силу и мощь своей страсти.
– Как ты можешь об этом спрашивать, любовь моя? Да, ты нужна мне, как рыбе вода. Ты нужна мне, чтобы встречать каждый новый день с надеждой и желанием жить. – Он провел ладонью по ее еще плоскому животу. – Ты нужна мне, чтобы нарожать мне красивых девчонок с густыми каштановыми волосами и золотистыми глазами. Да, ты нужна мне, и мне очень жаль, что я оставил тебя в сомнениях на этот счет.
Алана, глубоко тронутая его словами, лишь молча смотрела на него сквозь дымку слез. Это были первые слова о чувствах, сказанные им за все время их знакомства, и она была потрясена тем, как горячо и убежденно он говорил. Она верила каждому его слову. Он не сказал, что любит ее, но это ее не сильно расстроило. Когда мужчина говорит женщине такие слова и таким голосом, то и так ясно, что он ее любит. Или очень к тому близок.
– Я думаю, нам стоит забыть о моем плане аннулировать брак, – пророкотал он и подхватил ее на руки.
– А как насчет нашей роскошной брачной постели? – спросила она, обхватив его за шею для большей устойчивости.
– Туда мы переберемся позже.
Алана открыла глаза и заморгала, не понимая, где находится. Почувствовав, что Грегор рядом с ней зашевелился, а Шарлемань спрыгнул с кровати, она улыбнулась. Теперь она все вспомнила. Вначале они любили друг друга в спальне Грегора, а потом перебрались в их общую спальню и снова любили. Они любили друг друга жадно и необузданно, как сумасшедшие…
Внезапно она почувствовала, как Грегор целует ее в затылок.
– Я ждал, когда ты проснешься, – пробормотал он, осторожно переворачивая ее на спину.
Грегор нежно поцеловал ее в губы и скользнул ладонью вниз, к ее животу. Ему хотелось ощутить, как шевелится в ней зачатый ими ребенок. Он любил своих двоих сыновей и никогда не стал бы относиться к ним хуже, чем к этому ребенку, но тот факт, что на сей раз ребенок был зачат им от женщины, которую он любил, – этот факт все менял каким-то странным, непостижимым образом. И Грегор чувствовал: ему не стоит бояться, что Алана будет пренебрегать его сыновьями-бастардами. Он поцеловал ее в живот и спросил:
– Ты хорошо себя чувствуешь? Сдается мне, мы немного потеряли голову, а я не хочу причинить вред нашему ребеночку.
– Нет, ребенку так не навредишь, – пробормотала Алана, обнимая его за шею. – Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но знаю несколько простых правил о том, что хорошо и что плохо для женщины в моем положении. И я точно знаю, что сегодня мы ничем не навредили ребенку.
