– Любопытство, как известно, – очень опасный мотив. Но существовали и другие мотивы, еще более рискованные.
– Это предупреждение?
– Последствия, – сказал он, тщательно подбирая слова, – могут в следующий раз оказаться хуже.
Последствия. Это была холодная констатация тех порывов, которые они пережили сегодня ночью. Неужели для него были всего лишь последствия, не больше, еще одна маленькая месть? Неужели те слова, которые он произносил, ничего не значили и были только средством обеспечить ее уступчивость?
Подняв подбородок, она сказала:
– Последствия для кого?
– Для нас обоих.
Затем он отвернулся и пошел прочь. Аня смотрела, как он спускается по лестнице, и видела гордый разворот его плеч, его легкую походку и голубые блики лунного света в его волосах. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как в ее груди растет болезненная пустота, угрожая поглотить ее всю.
Равель заставлял себя идти, ставя вперед то одну, то другую ногу, хотя он чувствовал судороги в ногах от этого усилия, а его мозги, казалось, горячим студнем плескались в голове. Он ничего не хотел больше, только вернуться и заставить Аню выслушать его, прежде чем она поспешит воздвигнуть между ним и собой преграду из страха и ненависти. Он был близок, очень близки к тому, чтобы снова сделать ей предложение. Но был ли смысл в том, чтобы дать ей возможность снова отвергнуть его? И он должен проглотить это, изящно расшаркиваясь? Будь он проклят, если так поступит! Она принадлежит ему! Он заставит ее понять это, даже если для этого он должен будет уничтожить их обоих!
Ночь почти прошла, прежде чем Аня наконец уснула. Но даже тогда ее бесконечно возвращающиеся к одному и тому же мысли не дали ей отдохнуть, а заставляли время от времени просыпаться. Когда она наконец поднялась поздним утром, у нее под глазами лежали темные тени, а лицо выглядело усталым. Она выпила кофе, но оставила нетронутыми горячие булочки и масло, у нее не было ни аппетита, ни сил, чтобы заставить себя одеться.
Она стояла у открытой двери на галерею с чашкой кофе в руках, глядя во двор, когда услышала тихий стук в дверь, которая соединяла ее спальню со спальней сестры. Дверь тут же открылась, и в комнату вошла Селестина.
– Я не побеспокоила тебя, chere? Ты можешь со мной поговорить?
Аня усилием воли попыталась отбросить плохое настроение и забыть на время о своих проблемах. Она тепло улыбнулась сестре.
– Конечно. Хочешь кофе?
– Я уже выпила свой давным-давно, но не отказалась бы от булочки.
– Пожалуйста.
Не дожидаясь нового приглашения, Селестина присела на край кровати рядом с серебряным подносом, покрытым кремовой льняной салфеткой, небольшим серебряным кофейником и корзиночкой, которая тоже была покрыта салфеткой. Она подняла салфетку, выбрала одну из булочек и надкусила ее.
– Итак, в чем заключается наша проблема? – спросила Аня.
Селестина посмотрела на нее и опустила глаза. Сглотнув слюну, она сказала:
– Я хочу что-то спросить у тебя.
– Ну и что же это?
– Это очень личное, и ты, может быть, не захочешь ответить мне.
– Что тебе на это сказать, если ты еще ничего не спросила?
Селестина подняла на Аню свои карие глаза и открыто посмотрела на нее.
– Я не хочу смущать тебя. Иногда ты становишься чересчур американкой, когда дело касается подобных вопросов.
– А, – сказала Аня, начиная понимать, куда клонится разговор, – эти вопросы. Так что же ты хочешь знать? Я была уверена, что мадам Роза все тебе объяснила.
– Да, конечно, – сказала Селестина, впервые почувствовав неловкость. – Она рассказала мне, что происходит и почему, когда мужчина и женщина занимаются любовью. Она сказала, что Муррей будет руководить мною и я должна стараться доставить ему удовольствие, но она ничего не сказала о том, что чувствует в этот момент женщина.
– Я думаю, что это зависит от женщины.
– Ну, Аня, ты же понимаешь, что я хочу сказать! До меня дошли слухи о том, что ты была близка с Равелем Дюральдом. Это приятно? Мне это понравится? Ты должна сказать мне, потому что я скоро выйду замуж и тогда, если мне это не понравится, будет уже поздно!
Аня, подняв бровь, посмотрела на сестру, не обращая внимания на свой легкий румянец.
– Что? Мнение изменилось?
– Нет, нет, – сказала Селестина, разламывая булочку, которую она все ее держала в руках, и скатывая пальцами шарики из мякиша. – Только мне кажется, так много зависит от мужчины.
– Да, – задумчиво сказала Аня, возвращаясь мыслями к той ночи в хлопковом сарае.
– Тебе понравилось? – настаивала Селестина.
Аня сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем медленно сказала:
– Да.
– Но как все это было? Расскажи мне! Не заставляй меня задавать вопрос за вопросом!
– Это было… – Аня замолчала. Что она может сказать, чтобы заставить понять это другого человека, чтобы объяснить бурю чувств и те глубокие изменения в ней, последовавшие затем? Какие слова она может подобрать, чтобы передать это чудо и одновременно не вызвать у нее тревоги?
– Аня! – В голосе ее сестры послышалось отчаяние.
– Это было ощущение невероятной близости, мы лежали так близко друг к другу, и наши тела абсолютно ничто не разделяло, они, переплетаясь, прекрасно дополняли друг друга. Это было полное, глубочайшее наслаждение, и в то же время оно было волнующим, неистовым и не стесненным никакими правилами.
Селестина слегка удивленно и весьма заинтригованно посмотрела на нее.
– Maman сказала мне, что будет больно.
– Немного, но Равель облегчил эту боль.
Сестра закусила губу.
– Интересно, знает ли Муррей, как это сделать.
– Я уверена, зная, как он относится к тебе, он будет чрезвычайно осторожен.
– Да, я полагаю.
– Не беспокойся. Даже если поначалу что-нибудь будет не так, я понимаю, что это с каждым разом становится все лучше.
– Я только думала…
Селестина замолчала и устремила свой взгляд в пустоту. Озадаченная Аня спросила:
– Что ты думала?
– Готова спорить, что Эмиль Жиро знает. У него, вероятно, был большой опыт за границей.
– Возможно, – согласилась Аня, а затем добавила, вспомнив довольно напыщенные сентенции Эмиля о правилах поведения для девушек из приличных семей: – Хотя я как-то сомневаюсь, что в этот опыт входило общение с неопытными девушками.
Бросив на нее сердитый взгляд и нетерпеливо хлопнув рукой по постели, Селестина поспешила вернуть разговор в исходное русло.
– Но как странно представлять тебя и Равеля Дюральда вместе, так, как ты это описываешь. Вы едва знали друг друга и, конечно же, не были влюблены друг в друга. Как это могло случиться?
