Убедившись, что она покорилась его воле, он запустил руку ей под юбки, и Авроре показалось, что его прикосновение обожгло ее, словно огнем.
— Раздвинь свои прелестные ножки, милая моя, — пробормотал он.
Но Аврору уже не нужно было уговаривать. За эти несколько минут она испытала такое возбуждение, что была готова на все.
Она ойкнула, почувствовав прикосновение его руки. Такая дерзость завораживала Аврору. Ее дыхание стало частым и прерывистым, и она изогнулась навстречу его пальцам, которые ласкали ее, подстраиваясь под ритм шагов лошади.
— Господи, Аврора, ты такая мокрая… — одобрительно прошептал Николас. — Такая мокрая и такая горячая, что мне хочется взять тебя прямо здесь.
Она застонала от невыразимого наслаждения, которое Николас дарил ей, и прижалась к его руке, которая так страстно ласкала ее. Жар внутри нее бушевал с силой лесного пожара.
Когда Аврора наконец испытала оргазм, Николас прижал ее к себе, чувствуя, как она дрожит от страсти, и стараясь держать себя в руках. Именно такой он и хотел видеть Аврору — страстной и чувственной. И все же он еще не закончил.
Николас прижался губами к ее золотистым волосам. Ему казалось, что если он сейчас не займется любовью с Авророй, то непременно умрет. Ему стоило торжествовать при виде того, как одно лишь его прикосновение сводит ее с ума. Аврора не могла противиться своим желаниям, как и он сам. Но, хоть она теперь безоговорочно капитулировала перед наслаждениями, которые он ей дарил, Николас хотел добиться ее любви. И это стало для него навязчивой идеей.
Только что он солгал ей. Он хотел спросить Аврору о ее чувствах к нему. Он мог делать с ее телом что угодно, но этого было недостаточно.
Теперь он был умнее. С тех пор как он встретил Аврору, Николас научился верить простой истине. Той, которую пытался объяснить ему его отец, и той, которой были пронизаны страницы дневника француженки: у каждого мужчины есть женщина, предназначенная ему свыше.
Аврора была этой женщиной, она была его судьбой — в этом Николас был абсолютно уверен.
Но ему еще предстояло убедить в этом Аврору. Господи, он до сих пор не смог собраться с духом, чтобы признаться ей в любви. Может, это было ошибкой? Впервые осознав свои чувства к Авроре, Николас ждал удобного случая, чтобы сказать ей о них и добиться взаимности. Он надеялся, что физическая близость поможет ей полюбить его, и была надежда, что так все и будет… Но у него почти не осталось времени.
Николас глубоко вздохнул. Сейчас был не самый подходящий момент, но вскоре ему придется на это решиться.
Он требовал слишком многого — мое сердце.
Аврора уставилась невидящими глазами на открытый дневник, лежащий перед ней. Она сидела в одиночестве на каменной скамье в тени кроваво-алых рододендронов в обнесенном стенами дворике, но ее мысли были далеко. Тихий, меланхоличный плеск фонтана гармонировал с переживаниями женщины, написавшей эту книгу давным-давно.
«Как же я мучаюсь от выбора, перед которым он меня поставил. Я мечтаю снова обрести свободу, хочу сбежать из этого странного, непривычного мне мира и вернуться к той жизни, к которой привыкла. Но невидимые узы страсти, сковавшие меня, настолько же сильны, как и желание убежать отсюда.
Что же мне делать? И какое будущее ожидает меня здесь, если я останусь? Он никогда не сможет жениться на мне, ведь он вынужден избегать политических интриг, которые, словно паутина, опутывают турецких придворных. Если он открыто заявит о своей любви к чужестранке, которая к тому же еще и христианка, его сочтут слабым. Я могу быть лишь его наложницей, одной из многих. И дети, которых я рожу от него, будут принадлежать его народу, а не мне.
Любовь может угаснуть, а страсть — и подавно. Сейчас он не может жить без меня, но что он будет чувствовать через пять, десять, тридцать лет? Буду ли я для него такой же желанной, когда моя красота увянет и юные прелестницы станут добиваться его расположения? Он твердит, что для него всегда буду существовать лишь я… но можно ли верить клятвам, произнесенным в постели? Можно ли верить любви, горящей в его глазах?
Он говорит, что выбор за мной. Видя, как тяжело мне живется в неволе, он предложил мне свободу. Он готов отпустить меня, потому что мое счастье значит для него гораздо больше, чем его собственное.
А я не могу понять, чего же хочу на самом деле. Смогу ли я уехать и больше никогда не видеть его, не чувствовать легкого прикосновения его пальцев на своем плече? Смогу ли я жить без него? Или же мне следует остаться здесь, упустив единственный шанс вернуться к своей семье, друзьям, к той жизни, которая мне привычна?
Господи, помоги мне сделать правильный выбор!»
Аврора закрыла глаза. Ее тоже терзал душевный конфликт. Ей тоже предстояло сделать нелегкий выбор. Она могла уберечь свои чувства и не позволить несчастной любви разрушить ее жизнь. Или рискнуть всем ради мужчины своей мечты.
Что же делать? Она больше не могла отрицать того, что Николас ей небезразличен и что ее чувства к нему с каждым днем становятся лишь сильнее. Она трепетала от счастья в его объятьях, одно его присутствие наполняло ее радостью. Но полюбить Николаса, а затем потерять его было бы ужасно.
Даже сейчас Аврора понимала, что ей будет нелегко с ним проститься. Как она будет жить дальше, когда он уплывет из Англии?
Она грустно покачала головой, прекрасно понимая переживания француженки.
— Аврора?
Увидев, что Николас стоит рядом, она вскочила от неожиданности и невольно сцепила пальцы. Сегодня последний день, который они проведут вместе. До сих пор им удавалось избегать разговоров о будущем своего брака. Но сейчас Аврора видела по глазам Ника, что он решил сказать ей о том, о чем она еще не была готова услышать.
Он присел рядом с ней на скамейке.
— Ты пришла сюда, чтобы спрятаться от меня?
— Не совсем, — пробормотала Аврора, отводя глаза. — Я просто хотела подумать.
Николас взял ее за руку, и их пальцы сплелись.
— О том, что тебе делать?
— Да.
— Ты не знаешь, ехать ли со мной в Америку?
— Да.
— Ты уже что-то решила?
— Нет… пока что нет.
Аврора подняла на него глаза.
— Я никогда не была в Америке, Николас. Я не знаю там ни души.
— Ты знаешь меня.
— Но что будет со мной, если ты решишь отправиться на поиски приключений?
— Я уже говорил тебе, что не собираюсь этого делать, — сказал Николас, рассеянно поглаживая ее ладонь большим пальцем. — Думаю, что наша жизнь сама по себе будет очень интересной и яркой. Каждый день, проведенный с тобой, абсолютно не похож на предыдущий.
