Себастьян схватил бриджи и сапоги.
— Посторожи ее, — приказал он Тайни, исподлобья угрюмо взглянув на Джейми, переминавшегося с ноги на ногу у порога. — Если кто-то попытается подобраться к ней, выстрели один раз в воздух. Если она попытается сбежать, — его холодный взгляд встретился со взглядом Пруденс, — пристрели ее.
Он отдернул занавес и вынырнул в рассвет.
Тайни последовал за ним. Джейми развел руками, сожалея о случившемся. Появившаяся из-за полога рука Тайни выдернула его из пещеры за воротник. Пруденс обняла колени и прижалась щекой к грубому одеялу.
Она взглядом отыскала листок, лежащий на крышке сундучка. Эдинбургский художник такой же глупец, как и она. Он в точности повторил изгиб красивого рта Себастьяна, не усмотрев в нем скрытой угрозы, которая для нее теперь стала реальностью.
Если эти мужчины были разбойниками, значит, Себастьян Керр был их королем. А приказы своего короля они будут выполнять безоговорочно.
Пруденс повалилась на бок и прижала лоскут шерсти ко рту, захлебываясь рыданиями.
Себастьян вышел из сияющего позолотой в лучах восходящего солнца соснового лесочка и поднялся вверх по склону, на ходу стягивая маску. Его лодыжка ныла от долгой ходьбы в рассветном холоде.
Тайни прикорнул у пещеры, положив мушкет на колени. Себастьян легонько толкнул его в плечо. Тайни, словно подброшенный пружиной, вскочил, виновато моргая сонными глазами.
— Приготовь их карету для возвращения в Эдинбург, — мягко сказал Себастьян.
Тайни коротко сжал его плечо и зашагал вниз по склону.
Себастьян прислонился к скале, в которой была вырублена пещера, и глубоко вдохнул бодрящий горный воздух. Он помнил душные ночи в Париже и Лондоне, когда готов был отдать все, что имел, за один глоток этой хрустальной чистоты и свежести, очищающей его душу от копоти городов.
Разговор с Девони укрепил его решимость, но не прояснил мыслей. Себастьян уставился на свои грубые руки не в силах забыть тот ужасный миг, когда он хотел ударить Пруденс. Поднять кулак и стереть то самодовольное выражение с ее красивого лица. Жестокое напоминание о том, что он был сыном Брендана Керра, пробудило в нем желание отвечать так, как это сделал бы отец. Кулаками.
Себастьян со вздохом опустил руки. Возможно, его деспотичный родитель во многом был прав по отношению к собственному сыну. Он был неуклюжим и недостаточно умным для того, чтобы отличить любовь от притворства.
Пруденс выдала его Тагберту и Мак-Кею. Ей показалось недостаточным выдворить его из Англии связанным, словно дикое животное. Она готовила ему более изощренную месть. Эта женщина захотела навсегда изгнать его в горы, заставить издалека наблюдать, как она — любящая и преданная жена Мак-Кея — войдет в его дом и заявит права на Данкерк — единственное наследство, которое оставил Себастьяну отец, за исключением сломанного носа.
Глубокая морщинка пересекла его лоб. Себастьян внутренне напрягся, как перед прыжком в ледяную воду, и вошел в пещеру.
Пруденс сидела на табурете, чопорно сложив на коленях руки в перчатках. Она была свежей и порозовевшей после умывания водой из горного источника. Волосы, стянутые на затылке его потертой атласной лентой, шелковистой пелериной укрывали спину и плечи. Себастьян не увидел и следа присутствия той пленительной женщины, которая отвечала на его неистовые ласки с пылкой страстностью, в этой недоступной ему незнакомке.
Его сердце сжалось от дурного предчувствия. Холодное самообладание Пруденс никогда не предвещало ему ничего хорошего.
Себастьян медленно приблизился к девушке и почувствовал, как она тревожно застыла.
— Если ты пришел изнасиловать меня, то просто сбрось платье через голову, и побыстрей покончим с этим.
Он оглядел соблазнительную выпуклость груди под рединготом и зло ухмыльнулся.
— Заманчивое предложение, но мне ужасно не хотелось бы испортить твою новую одежду. Это подарок от твоего жениха?
Себастьян оценивающим жестом вора ощупал роскошный лисий мех ее накидки. Пальцы мимоходом коснулись шеи девушки, и она виновато отвела взгляд от его губ. Их глаза встретились, и Пруденс вспыхнула, явно смущенная тем, что его простое прикосновение могло пробудить в ней такой пылкий отклик.
Когда потертое сукно бриджей натянулось в паху от прилива желания, охватившего все тело, Себастьян осознал, что он в опасности и рискует пойматься в свою собственную ловушку. Он внял предостережению внутреннего голоса и, подойдя к тазику, поплескал холодной водой в лицо, все время весело насвистывая.
Пруденс надела очки, намеренно воздвигая еще один барьер между ними. Она поглядывала поверх них на растрепанные волосы Себастьяна; капли воды, поблескивающие на его груди; бриджи, съехавшие низко на бедра. Его мужественная красота была чем-то первобытным, одновременно угрожающей и соблазнительной.
Она спрятала свое замешательство за дерзким вопросом.
— Как Триция выносила тебя по утрам? Бодрый и прекрасный. Это, должно быть, устрашающее сочетание?
— Все очень просто. Триция никогда не вставала раньше полудня. К тому времени я становился туповатым и медлительным.
— Как прошлой ночью?
— Именно.
Их глаза встретились, и они оба вспомнили, каким еще он был прошлой ночью: нежным и грубым; упрямым и чувственным; терпеливым и дерзким.
Себастьян отвернулся от девушки и натянул на плечи рубашку, одним чисто мужским движением заправив ее в бриджи. По ее потрепанному состоянию и заплатам на локтях Пруденс сделала вывод, что его выбор был ограничен. Девушка слегка отпрянула, когда он резко развернулся, сжимая в руке пистолет.
— Что ты собираешься делать? Застрелить меня?
Себастьян засунул оружие за пояс бриджей, улыбка заиграла на его лице.
— Слишком быстро.
Он перебросил моток веревки через плечо.
— Повесишь меня?
— Слишком мягко.
Он, тяжело ступая, подошел к ней. Пруденс судорожно сглотнула.
— Изобьешь меня?
Себастьян присел перед ней на корточки.
— Есть только один способ сделать тебя действительно несчастной. Я собираюсь жениться на тебе, герцогиня.
Его слова ликующей трелью отозвались в душе, но ее радость споткнулась об одну нестройную ноту. «Герцогиня».
Себастьян лучезарно улыбался ей, словно ожидал, что она бросится ему на шею и покроет лицо поцелуями, осчастливленная таким щедрым предложением.
Удар кулака, сокрушающая сила которого усмирила бы даже Тайни, пришелся ему в подбородок. Себастьян упал на спину, предоставив ей возможность полюбоваться на стертые подошвы своих прохудившихся сапог.
