– Я полюбила тебя не за твою внешность, – резко отозвалась Линнет. – Будь у меня такая склонность, я бы выбрала Себастьяна.
– Ну, будь у меня такая склонность, я бы выбрал сестру Матильду.
Она фыркнула.
– В последнее время она выглядит лучше, чем ты.
Как и следовало ожидать, она села, сверкая глазами.
– Только бессердечный хам мог сказать мне подобную вещь!
– У нее такая белая кожа, – мечтательно произнес он. – Как лепестки орхидеи.
С ее губ слетел пренебрежительный звук, который вряд ли можно было назвать изящным.
– Опять фыркаешь? – поинтересовался он. – Какая неприятная привычка. Надеюсь, дорогая Матильда не станет фыркать, когда я попрошу ее руки. Хотя, постой, у меня уже есть невеста.
Линнет натянула на себя простыню и снова легла, закрыв глаза.
– Ты смешон.
Пирс тоже лег, вытянувшись рядом с ней. Некоторое время они просто лежали, не разговаривая друг с другом.
Когда он наконец сел, глаза у Линнет были открыты и полны боли. Она не отвела взгляд и ничего не сказала.
Прежде чем она успела сообразить, что у него на уме, Пирс схватил простыню и отбросил в сторону.
Он ожидал, что она взвизгнет и попытается прикрыться, но Линнет тихо лежала, только отвернулась, но не раньше, чем он заметил слезы в ее глазах.
– Я смотрю на тебя, – сообщил он непринужденным тоном.
– Смотри! – огрызнулась она. – Все равно ты сделаешь по своему, что бы я ни сказала.
– Ты все еще красная, но теперь с тебя слезает кожа, целыми лоскутами. Господи, ну и вид у тебя!
Линнет резко села, как деревянная марионетка, притянутая за веревочки, посмотрела на себя и вскрикнула так громко, что птичка, сидевшая на соседней скале, улетела.
– Соленая вода заживляет. – Пирс взял простыню и принялся тереть ее кожу очень осторожно и нежно. – Смотри-ка. Ты не такая вареная под этой коркой. И нет шрамов, на животе по крайней мере.
Линнет наблюдала за ним с ошеломленным видом.
– Она сходит?
– Конечно, сходит, – сказал Пирс. – Это струпья, образовавшиеся на месте волдырей, чтобы защитить кожу, пока она не заживет. Похоже, – он еще немного потер, – твое тело готово к линьке, кроме спины, возможно. Помогли соль и солнце.
– Я думала, это никогда не сойдет, – произнесла она так тихо, что он едва расслышал за шумом волн, плескавшихся о скалы позади них.
– Если бы ты спросила меня, я бы сказал тебе. Но поскольку ты не желала со мной разговаривать, я не знал, что ты боишься такой ерунды.
У нее была самая мятежная нижняя губа из всех, которые он когда-либо видел.
– Но что еще хуже, – упорствовал Пирс, не глядя на нее, – ты потеряла веру в меня. Ты сказала, что очень любишь меня и даже готова выглядеть дурочкой. Но когда дошло до дела, у тебя не хватило смелости, чтобы хоть чуточку смирить гордыню. Ты отказалась видеться со мной наедине из опасения, что я начну насмехаться над тобой, и не пожелала встречаться со мной на людях, потому что чувствовала себя униженной, когда на тебя смотрят слуги.
Он улегся на скалу, прикрыв глаза локтем от солнца.
– Я действительно люблю тебя, – сказала Линнет. У нее было такое ощущение, словно Пирс лишил ее способности разумно мыслить своим обиженным видом. – Но я не могу допустить, чтобы герцогиня выглядела подобным образом. Я не хочу, чтобы на мне женились из жалости. И я не могу выйти за тебя замуж, когда выгляжу, как какой-то жуткий…
– Зверь? – вставил он. – Не это ли слово ты ищешь?
– Нет, – сказала она.
Он снова сел, устремив на нее горящий взгляд.
– Ты любила меня, только когда была красивой. Чтобы ты могла вертеть мной, как ты вертела другими мужчинами, практикуя на них свою улыбку.
– Нет! – вскричала она. – Это не так.
– Тогда что это было? – требовательно спросил он. – То ты умоляла меня жениться на тебе, говорила, что будешь ждать меня, то отказываешься даже смотреть на меня. – Его голос вибрировал от гнева.
Линнет опустила глаза, пройдясь взглядом по своему телу. Оно по-прежнему было красным и покрытым коростой, но почему-то сейчас, когда она сидела на солнце рядом с Пирсом, оно не казалось таким чудовищным.
– Мне не хотелось, чтобы ты женился на мне из жалости. Я просто не могла так поступить с тобой, навязав тебе уродливую жену.
– Жалость – не совсем то чувство, которым я прославился. Более того, я не испытываю ни малейших колебаний, навязывая тебе уродливого мужа.
– Вообще-то это неправда, – возразила она. – Ты сказал, что хочешь меня, но никогда на мне не женишься. Ты сказал, что я красивая и страстная, но ты не намерен отказываться от других женщин и мне лучше тебя забыть.
Жестокие слова повисли между ними.
– Ты права, – сказал Пирс. – С моей стороны было низко говорить подобное. – Из его голоса ушла вся ярость. Он стал таким невыразительным, что Линнет не представляла себе, что он еще скажет. – Я оттолкнул тебя, потому что боялся, что когда-нибудь стану наркоманом. Я боялся – и по-прежнему боюсь, – что потеряю контроль над собой и сделаю твою жизнь несчастной.
Внезапно ее сердце наполнилось страхом, что он оставит ее, хотя всего лишь час назад ей ничего так не хотелось, как никогда больше не видеть его.
– Ты разбил мое сердце, когда вышвырнул меня из своей жизни, – сказала Линнет, обняв свои колени. – Я чувствовала себя очень несчастной. Но когда я лежала больная в курятнике, я поняла, что ты любишь меня.
Последовала пауза. Птичка снова запела, расположившись чуть дальше.
– Я сказала, что ты любишь меня, – повторила она.
– Люблю, – отозвался он раздраженным тоном.
– Я решила, что если выживу, то никогда не позволю тебе изображать из себя деспота, как тогда, когда ты отказался жениться на мне. – Она протянула руку, испытывая потребность коснуться его, и пробежалась пальцами по его бедру. – Но потом оказалось, что я изуродована и не могу быть герцогиней.
– Как будто все герцогини красавицы, – проворчал Пирс. – Это что, требование, предъявляемое к высокой должности?
– По крайней мере они не должны пугать людей на улицах.
– И по этой причине ты решила – поскольку ты годишься только для цирка – дать мне от ворот поворот. И что предполагалось дальше? Ужины в уединении твоей комнаты в течение пятидесяти последующих лет?
– Я решила, что буду прятаться от чужих глаз, – отозвалась Линнет, при этом голос ее дрогнул. – Только и всего.
Наступило молчание.
– Тебе не следовало прятаться от меня, Линнет, – сказал наконец Пирс.
– Извини, – прошептала она.
– Ты разбила мое чертово сердце, чуть не умерев, а потом снова разбила его, выкинув меня из твоей комнаты.
