— Более чем прекрасно, — уверенно заявила Меган. Они продолжали прогуливаться, время от времени раскланиваясь с джентльменами, которые, проходя, приподнимали шляпу, и не обращая внимания на тех, кто просто останавливался и глазел.
— Только не ожидай, что в самый первый раз ты получишь удовольствие — по крайней мере не во всем. У мужчин все по-другому, и по-моему, это чертовски несправедливо. Но такова уж наша женская участь — мы не только боимся первой близости с мужчиной, ожидая чего-то неведомого, даже стыдного, но к тому же еще испытываем при этом боль.
— Моя горничная говорит, что боль была просто раздирающая, — шепотом призналась Тиффани. Теперь она побледнела.
Меган фыркнула.
— Эта девица не знает, о чем говорит. Боль скорее раздражает, чем ужасает, и проходит раньше, чем успеваешь ее осознать. Впрочем, у всех это, наверное, бывает по-разному.
Меня эта боль просто заставила опомниться, что, в сущности, испортило все удовольствие. Но я думаю, что ты сможешь насладиться и дальнейшим — ведь тебя не будет мучить сознание того, что тебя совратили.
— Ты даже не представляешь, как ты меня успокоила! Чем ближе день свадьбы, тем больше и больше я нервничаю.
Меган вспомнила, как волновалась, подъезжая к границе с Шотландией, и подумала о том, что причины для ее тогдашнего почти панического состояния были совершенно иными. Тиффани была уверена в любви Тайлера и ожидала безоблачного счастья. Меган же до сих пор не была уверена ни в чем, кроме того, что теперь Девлину нравится заниматься с ней любовью…
— Твоя нервозность вполне естественна, для этого даже есть название — предсвадебное волнение. Я сейчас точно так же волнуюсь из-за этого проклятого бала, который дает герцогиня, но для этих переживаний названия пока еще нет.
— Конечно, есть: полнейший бред!
— Перестань, — засмеялась Меган. — Я нервничаю не до такой степени. Лучше скажи вот что: теперь, когда вы с Тайлером решили отложить свадебное путешествие до весны, вы, надеюсь, навестите меня в Черринг-Кросс?
— Непременно. Мне просто не терпится осмотреть поместье. Правда, есть одно маленькое затруднение — тебе придется организовать поисковую партию.
— Перестань, Тифф. — Меган рассмеялась еще веселее. — Черринг-Кросс не настолько велик.
— Возможно. Но по крайней мере я наконец услышала твой смех, а то уже начала волноваться, не забыла ли ты, как люди смеются.
Меган вздохнула.
— Извини, мне не следовало говорить о своих горестях, когда тебе предстоит такое счастливое событие.
— Чепуха! И я не удивлюсь, если окажется, что ты создаешь проблемы там, где их нет. Я не могу поверить, что Девлин тебя не любит, Мег. Все мужчины при встрече с тобой…
— Девлин не похож на них, он особенный. Его бабушка рассказывала мне, что, сколько она помнит, женщины теряли из-за него голову. И я в этом нисколько не сомневаюсь, потому что сделала то же самое. Но он видит во мне всего лишь избалованного ребенка.
— Просто иногда ты бываешь немного… нетерпеливой.
Меган улыбнулась.
— Не надо лить мне бальзам на раны — обе мы прекрасно знаем, что я действительно очень избалована.
— Ну и что? — миролюбиво проговорила Тиффани. — Во-первых, почему очень? А во-вторых… Уж если кто и избалован, так это твой чертов герцог. Скорее всего в детстве у него было десять нянек и еще целая куча слуг, чтобы удовлетворять все его прихоти. У тебя же была всего одна няня и отец, который до безумия любит тебя. Так что, на мой взгляд, герцог избалован гораздо больше, чем ты.
— Не премину сказать ему это, если мне когда-нибудь снова доведется с ним сразиться.
Это была очень красивая свадьба. Именно такой Меган всегда представляла себе собственную свадьбу. Впрочем, у нее все равно не было бы такого грандиозного торжества, как у Тиффани. И на нем не присутствовало бы так много гостей, а только друзья и родные собрались бы в маленькой приходской церкви. Но Меган и в этом было отказано. Потому что ее проклятый внутренний голос и любопытство словно объединились, восстав против здравого смысла…
Возвращаясь домой со свадьбы Тиффани, юная герцогиня была печальна, хотя, казалось бы, должна была радоваться за свою подругу. Девлин хранил молчание, возможно, он тоже чувствовал грусть, но по другой причине, и сознание этого только усугубляло состояние Меган. У герцога могла быть такая же грандиозная свадьба. Увы! Вместо этого он вынужден был бежать в Шотландию.
— Мне следовало бы пристрелить тебя..
— Меня или его?
— Тебя. А еще лучше будет, если ты уйдешь. Я больше не желаю даже слышать о тебе!
— Почему, когда у тебя скверно на душе, ты всегда выходишь из себя и ищешь, на кого бы свалить вину?
— Я сваливаю вину не на кого-нибудь, а только на тебя.
О Боже! Меган почувствовала, что начинает терять связь с реальностью. Ведь ее внутренний голос — не какая-то отдельная личность! Но, как всегда, он был прав. Ей действительно было трудно признать, что в своем несчастье виновата только она сама. Наверное, настало время положить конец всем страданиям и мучительным раздумьям, сомнениям и никому не нужному самоистязанию…
На следующий день Меган вернулась в Черринг-Кросс. Вернее, не совсем одна: ее сопровождали пятеро рослых слуг и новая горничная. Люсинда Сент-Джеймс возвратилась на неделю раньше срока, признавшись, что в ее возрасте трудно выносить лондонскую суету столь длительное время. К тому же, заявила герцогиня, у нее тысяча дел в связи с подготовкой к балу.
Старую герцогиню должен был сопровождать Девлин — в конце концов, бал состоится всего через четыре дня, — но в последний момент он от этого уклонился, сославшись на дела. По его словам, ему нужно примерно на неделю остаться в Кенте.
Меган, которую и так все время одолевали самые противоречивые мысли, невольно задумалась: а правду ли говорит Девлин? Он всегда использовал якобы неотложные дела в качестве извинения за их очередное расставание. Молчаливое, подавленное настроение, в каком он возвращался вместе с ней со свадьбы Тиффани, сохранилось до конца дня. Ночью он к ней в спальню не пришел… Может быть, увидев, как счастливы Тиффани и Тайлер, Девлин почувствовал всю несостоятельность своей полу супружеской жизни…
День, на который был назначен бал, начался сильным холодным ветром, нагнавшим огромные тучи. К счастью, погода прояснилась еще до того, как начали съезжаться гости.
Меган намеревалась именно сегодня признаться Девлину, что любит его и что солгала, сказав о выкидыше. Сначала она никак не могла решить, когда ей лучше это сделать — до или после бала, а потом подумала, что это, собственно, не имеет никакого значения: в любом случае своим признанием она испортит Девлину вечер, если герцог, конечно, появится. Пока еще он не приехал, и старая герцогиня уже начала волноваться.
