– Да.
Она не добавила ничего, потому что любое слово могло заставить его изменить намерение раскрыть ей правду.
– Я видел много распрей, но ни одна не повергла меня в такую печаль, как распря между королем и архиепископом Томасом. В тот день я сам слышал, как король послал своих рыцарей умертвить архиепископа.
– Нет!
Она не могла представить, чтобы король Генрих отдал такой ужасный приказ.
– Эти слухи передавались шепотом из уст в уста за закрытыми дверями и распространились по всему городу. Я не хочу, чтобы хоть один из Ловеллов был втянут в этот водоворот в случае, если нападут на собор.
– Только чтобы доказать свою отвагу? – задыхаясь, спросила Авиза.
– В этом нет смысла, – ответил священник, склоняясь к ней и понижая голос. – Я помню тот день в 1147 году яснее, чем любой другой до или после. Генрих терпел поражение. Если бы кто-нибудь не изменил ход сражения, Генриху пришлось бы признать претензии на трон самого короля Стефана и его потомков. И тогда лорд Ловелл принял неожиданное решение отправиться к королю Стефану.
– И потому он покинул короля?
– Да. Я был с ним, когда он отправился поговорить с королем Стефаном. Никому не было известно, что именно он договорился о том, что Генрих и его люди покинут Англию при условии, что Генрих не вернется домой в течение по крайней мере пяти лет. Лорд Ловелл даже убедил Стефана оплатить расходы по возвращению Генриха на континент. Он спас короля ценой своего доброго имени.
– Почему же ты держал это в секрете? – шепотом спросила Авиза.
– Лорд Ловелл не хотел унизить короля Генриха. Он считал, что лучше потерпеть бесчестье самому, чем подвергнуть бесчестью короля.
– И это положение никогда не изменится, – послышался голос за ее спиной.
Авиза вскочила на ноги, когда Болдуин впустил в комнату человека, который не мог быть не кем иным, кроме как лордом Ловеллом, и закрыл за ним дверь. У него были такие же темные волосы, как у его сыновей, и, глядя на него, Авиза легко могла представить, как будет выглядеть Кристиан через двадцать лет.
– Отец Джеймс, – сказал он таким же напряженным голосом, каким говорил Кристиан в минуты ярости, – я не думал, что ты станешь повторять эту историю.
Священник встал и сложил перед грудью пальцы щепотью.
– Милорд, твой сын – человек короля. Я человек Бекета. Я надеялся, что если твой сын узнает правду, он не поднимет оружия против архиепископа.
Лорд Ловелл ничего не ответил, и некоторое время они оба не отрываясь смотрели друг на друга. Священник первым опустил глаза, открыл дверь и вышел.
– Вы, должно быть, леди Авиза де Вир, – сказал барон, склоняясь к ее руке. – Не лучшее время ты выбрала, чтобы посетить Кентербери.
– Я приехала сюда найти ваших сыновей и узнать правду.
– Моих сыновей?
– Кристиан откликнулся на призыв короля воспрепятствовать попытке Бекета расколоть страну на два враждебных лагеря и отправился в Кентербери послужить своему королю и доказать, что он не трус, каким ошибочно считает своего отца.
Она присела в реверансе.
– Простите меня, милорд, мне надо идти.
– Куда?
– Я должна найти Кристиана.
– Если ты собираешься сообщить ему то, что поведал тебе отец Джеймс, ты не сможешь этого сделать. Никто больше не должен узнать правду.
Она вглядывалась в его лицо, уверенная, что неправильно поняла его.
– Но почему вы и дальше хотите скрывать правду?
– По той же самой причине, что я не открывал ее двадцать три года.
– Но теперь король крепко держит в руках бразды правления.
– Неужели? – Он наклонился помешать угли в камине. – Если бы Генрих так считал, разве короновал бы он в июне молодого короля? Он хочет, чтобы его наследник располагал поддержкой и баронов, и церкви.
– Даже несмотря на то что архиепископ проявил наглость отлучить короля от церкви?
Лорд Ловелл безрадостно рассмеялся:
– Бекету нечего терять, кроме своей жизни. Поэтому кто может знать, что он сделает напоследок?
Авиза отмахнулась от этого довода. У архиепископа десятки людей, охраняющих его.
– Кристиан должен узнать правду.
– У моего сына достаточно мужества, чтобы продолжать терпеть то, что он терпит всю жизнь. Если правда станет широко известна, бароны могут взбунтоваться против короля и страна снова окажется ввергнутой в гражданскую войну.
– Это я понимаю, милорд. Но вы не знаете, что у Кристиана есть еще одна причина доказать свою доблесть.
– Чтобы добиться тебя?
– Не для того, чтобы добиться меня, потому что он и так завоевал мое сердце, но чтобы убедить моего отца, что он достоин жениться на его дочери.
Из зала послышались крики. Дверь хлопнула, ударившись о стену, и в комнату ввалились двое мальчиков, не переставая на ходу тузить друг друга.
Лорд Ловелл схватил каждого за шиворот и разнял их. Щека Болдуина хранила красную отметину. У второго, темноволосого, мальчика нос был разбит в кровь. Он отер его рукавом шерстяной коричневой рубахи.
– Его не остановить! – выкрикнул Болдуин.
– Я должен видеть отца Джеймса, – сказал второй мальчик.
– Кто ты? – спросил барон, выпуская обоих.
– Юстас. Я из домочадцев архиепископа. Я должен поговорить с отцом Джеймсом. Должен предупредить его, чтобы он держался подальше от собора.
– Почему? – спросила Авиза.
– В спальне архиепископа четверо рыцарей. Они собираются причинить ему вред.
– Они вооружены?
– Нет, но распалены гневом. – Он снова вытер нос рукавом. – Они собираются причинить вред моему господину. Их оружие сложено во дворе под шелковицей. Они говорят, что хотят доказать королю, что они не трусы и готовы избавить мир от архиепископа Томаса.
– Кто они? – спросил лорд Ловелл. Мальчик покачал головой.
– Я слышал только одно имя. Уильям де Трэси.
– Де Трэси, – повторила Авиза шепотом.
Она несколько раз слышала, как Кристиан с почтением произносил это имя.
Если этот храбрый рыцарь в Кентербери, вероятно, Кристиан с ним. Но неужели Кристиан способен принимать участие в устранении архиепископа? Неужели право называться отважным рыцарем заслуживает риска навлечь на себя вечное проклятие?
Лорд Ловелл послал Болдуина за священником. Пока барон продолжал расспрашивать другого мальчика, Авиза ускользнула в темноту. Она вглядывалась в стены собора. Где-то там Кристиан собирался принять участие в убийстве слуги Божьего.
На улице толпились люди, привлеченные из своих защищенных ставнями домов рассказами о рыцарях в соборе. Они высоко поднимали горящие головни, освещая ими улицу. Некоторые направились к собору, но Авизе удалось пробиться сквозь толпу, и она поспешила по извилистой улице. Приблизившись к воротам собора, люди замедляли шаг. Авиза торопливо продолжала свой путь.
