— Она ведь не твой ребенок, — сказала Франческа, не подумав.
Эдвард, который до сих пор молча стоял рядом, переступил с ноги на ногу. Франческа прикусила язык. Справившись с собой, она вновь заговорила прежним спокойным и доброжелательным тоном:
— Но у тебя двое сыновей, маленькие мальчики, которым так много всего нужно. Когда-нибудь ты захочешь отправить их учиться наукам или какому-то ремеслу. Я хочу помочь тебе их обеспечить.
— Нет! — воскликнула Эллен. — Ты просто хоть забрать Джорджи!
— Я действительно хочу ее забрать, чтобы растить ее так, как ее отец, твой муж, хотел, чтобы ее растила я. Моим первым побуждением было нанять солиситора, чтобы он составил прошение в суд от моего имени. — Эллен застыла от ужаса. — Думаю, я бы выиграла дело, — продолжала Франческа ровным голосом, спокойно, но твердо. — Я вполне в состоянии позаботиться о ребенке. Ее мать приходилась мне сестрой, и ее отец согласился, чтобы я взяла ее к себе, поскольку я являюсь самой близкой кровной родственницей Джорджианы. Кроме того, я ее крестная мать. И я люблю ее всем сердцем, так же сильно, как может любить своего ребенка мать. Но солиситоры не работают бесплатно, и, поступи я так, как изначально хотела, это дорого встало бы твоей семье и мне. И мне пришло в голову, что можно найти более приемлемый способ уладить наши разногласия.
Эллен покачала головой. Глаза ее блестели от слез.
— Я была готова к тому, чтобы потратить немалые деньги на солиситора и судебные издержки. Но от этого выиграет только солиситор. Вдове с двумя малолетними детьми эти деньги пригодились бы куда больше, — тихо, но убедительно сказала Франческа. — Я знаю, что Джорджиана унаследовала ежегодную ренту на свое содержание, которую ты бы утратила, если бы она покинула твой дом. Я понимаю твое положение. Честно, понимаю. И я предлагаю выход, от которого выиграем мы обе: я буду растить Джорджиану, а в обмен я даю тебе две тысячи фунтов, которые я бы потратила на составление прошения и защиту своих интересов в суде.
Франческа много думала над тем, какую именно сумму предложить Эллен. Рента Джорджианы составляла сто фунтов в год, что означало тысячу фунтов за следующие десять лет, которые она предположительно проживет с Эллен. Франческа сочла, что предложение просто покрыть эту сумму прозвучало бы неубедительно, особой выгоды Эллен от этого бы не получила. Но у Эллен двое сыновей, и если две тысячи фунтов разумно вложить, то эти деньги заменили бы ту самую сотню фунтов в год, да еще осталась бы приличная сумма, которую Эллен могла бы потратить на образование или на наследство мальчиков. Это были немалые деньги, и Франческа не без сожаления с ними расставалась. Как бы то ни было, она сейчас с замиранием сердца ждала ответ Эллен.
Эллен явно была в смятении. Она кусала побелевшие губы и смахивала слезы со щек. И как раз в тот момент, когда она открыла рот, чтобы что-то сказать, снаружи донесся шум. Маленькая собачка снова залаяла, и Франческа услышала голоса, один из которых, высокий и звонкий, явно принадлежал Джорджиане. Франческа тут же вскочила, повернувшись к двери.
— Перси! — закричала Эллен. — Перси, нет! Бери детей и уходи!
Эдвард уже был за дверью. Послышались еще голоса, на сей раз мужские, они зазвучали в коридоре, перекрывая собачий лай, и затем Франческа услышало то, о чем мечтала, что ей снилось каждую ночь.
— Тетя Франни! — воскликнула Джорджиана. — Она здесь?
— Да, моя драгоценная, — отозвалась она, стараясь изо всех сил сохранять ровный тон.
Звук торопливых шагов, и наконец Джорджиана появилась в дверях, выше и тоньше, чем раньше, но опрятно одетая, чистая, со здоровым румянцем. Лицо ее сияло восторгом.
— Тетя Франни! — Она бросилась к Франческе, обхватила ее руками.
Франческа прижала племянницу к себе. От переполнявших ее эмоций она утратила дар речи. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, глаза на мокром месте. Наконец…
— Я так по тебе скучала, — сказала Джорджиана, глядя на нее снизу вверх сияющими темными глазами. — Почему ты раньше ко мне не приходила?
За спиной у Франчески всхлипывала Эллен. Франческа пыталась не замечать этих всхлипов, потому что тогда она бы стала думать обо всех тех домыслах, которыми кормила Джорджиану Эллен, чтобы объяснить, почему она так долго не навещала свою племянницу, и в этом случае ей едва ли удастся удержать себя в руках.
— Я тоже очень по тебе скучала, — сказала она своей племяннице. — Мне очень жаль, что я не могла навестить тебя раньше.
Джорджиана, поколебавшись, с философским видом кивнула:
— Я понимаю. Мама говорила мне, что у взрослых много разных дел и забот, и они не могут тратить столько времени, сколько бы им хотелось, на то, чтобы приезжать в гости.
Франческа сделала глубокий вдох и сосчитала в уме до десяти. За это время гнев, который грозился выплеснуться наружу от того, что Джорджиана называла Эллен мамой, и оттого, что Эллен внушила Джорджиане, будто у нее, Франчески, нет на нее времени, хотя это именно она, Эллен, не давала им видеться, отчасти утих.
— Нет таких дел, которые бы не пускали меня к тебе, — сказала Франческа. — И Боже, как ты выросла! Ты все больше и больше становишься похожа на свою маму.
Джорджиана широко улыбнулась:
— Правда? Я помню, папа говорил, что она была красивая.
— Это так, милая, — тихо ответила Франческа. — Совсем как ты.
— Эллен. — Персеваль стоял в дверях. Вид у него был понурый. Он мрачно покосился на Франческу перед тем, как обратиться к сестре: — Эллен, выйди сюда на минутку.
Казалось, она боялась покинуть комнату. Взгляд ее метнулся к Франческе, потом к Джорджиане, потом назад, к брату.
— Сейчас, Перси? — всхлипывая, спросила она.
Он кивнул:
— Да, сейчас. Ты должна дать Джорджи возможность поговорить с… — Он сделал паузу и скривился, словно попробовал что-то гадкое. — Позволь Джорджи поговорить с ее тетей.
Джорджиана почувствовала напряженность.
— Зачем? — спросила она тревожно. — Почему я должна поговорить с тетей Франни, дядя Перси? — Не дождавшись ответа от Персеваля, она посмотрела на Эллен. — Почему, мама?
Эллен Хейвуд завела руки за спину.
— Нет причин, по которым тебе бы не следовало с ней поговорить, Джорджи, — сказала она надтреснутым голосом. — Вы же давно не виделись.
Но сейчас Джорджиана уже не на шутку встревожилась.
— Тетя Франни? — Она вопросительно посмотрела на Франческу. — Можно маме остаться?
— Нет-нет, — сразу же сказала Эллен. — Я только… Я только выйду в сад с Билли и Джеком.
Она бросилась прочь из комнаты, и Персеваль, обняв сестру за плечи, вывел ее за дверь. Франческа лишь успела заметить, что Эллен закрыла лицо руками, а Эдвард шагнул к двери, заслонив обзор. Он остановился в дверном проеме, послав Франческе долгий взгляд. Лицо его было серьезным и мрачным. Дверь закрылась со щелчком, и они остались вдвоем.
