— Молодец, ты правильно взбила тесто, — сказала она. — Теперь давай оставим его, чтобы оно подошло. А вот это отнеси курам. — Эйлит протянула дочке деревянную миску с мелко порезанными капустными листьями, черствыми хлебными корками и остатками вчерашнего пудинга.
Джулитта брезгливо сморщила носик, но после минутного раздумья с подозрительной готовностью схватила миску и выскочила за порог, лукаво стрельнув глазами в сторону матери.
— Только не задерживайся долго, — успела предупредить ее Эйлит. — И не выходи за ворота. Если не послушаешься, я привяжу тебя веревкой к своему фартуку.
— Конечно, мамочка, я не пойду за ворота. — Джулитта оглянулась, и на лице ее появилась ослепительная, как майское утро, улыбка, способная растопить самое каменное сердце.
Некоторое время Эйлит глядела ей вслед. Господи, сколько же сердец разобьет Джулитта, когда вырастет! А сколько раз будет разбито ее сердце?
Вырвавшись из ненавистной кухни, Джулитта вышла на свежий воздух и облегченно вздохнула. Словно птичка, которая сушит намокшие крылья перед тем, как взлететь, она оглянулась по сторонам.
Куры, бросившиеся на зов, на мгновение испугали ее, напомнив о страшном гусаке, но Джулитта быстро успокоилась. В конце концов, чего здесь бояться? Этих кур она помнила еще крохотными цыплятами и сама видела, как они вылуплялись из теплых скорлупок и росли, постепенно превращаясь в важных пестрых наседок. Джулитта тряхнула миской: остатки ужина взмыли в воздух и рассыпались по земле. Отталкивая друг друга, куры с громким кудахтаньем набросились на еду.
Джулитта неторопливо зашагала прочь от башни. Легкий ветерок словно подталкивал ее в спину, ласково теребя локоны. Она оглянулась и посмотрела на дверь в кухню. Вряд ли мать уже ждала ее, ведь ей удалось так быстро накормить кур.
Неподалеку Моджер чистил красивого серого жеребца по кличке Аполло Джулитта не раз угощала его хлебом, кусочками яблока и репы.
Осторожно приблизившись к Моджеру, она остановилась и молча наблюдала за ним, пока он, почувствовав ее присутствие, не поднял голову.
— Почему ты здесь? Разве мать уже разрешила тебе выходить на улицу? — спросил он. Его голос уже начинал грубеть, приобретая ту характерную хриплость, которая свойственна подросткам.
— Она разрешила мне прогуляться. — Предпочитая не лгать, Джулитта в зависимости от ситуации ухитрялась говорить только ту часть правды, которая была ей выгодна. — Я могу прокатиться на нем?
— Нет. Твой отец велел приготовить жеребца для какого-то важного гостя.
— Значит, Аполло скоро купят?
— Возможно. — Отложив щетку, Моджер вытер рукавом покрытый испариной лоб От усердия его щеки раскраснелись, и серые глаза будто стали еще ярче. Выгоревшие на солнце коротко подстриженные волосы стали светлее спелого ячменя.
— Ну, пожалуйста, позволь мне прокатиться на нем, — попросила Джулитта, преданно заглядывая в глаза Моджеру. — Ведь если мой папа продаст Аполло, я уже никогда этого не сделаю. — Она украдкой посмотрела в сторону кухни. — Мама сказала, чтобы я не задерживалась надолго.
Юноша скрестил руки на груди и сосредоточенно сдвинул брови: его лоб пересекли три горизонтальные складки.
— Даже и не знаю, что сказать.
Джулитта нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Моджер бывал несговорчивым и тяжелым на подъем, но чаще всего ей удавалось обвести его вокруг пальца и добиться своего.
— Ну, ладно, давай. Только быстро, — сказал он, с легким вздохом усаживая Джулитту на покрытую темными крапинками широкую спину жеребца. Конь нервно фыркнул и, выгнув шею, оглянулся, словно желая убедиться, все ли в порядке. Весело захихикав, Джулитта похлопала Аполло по шее. Она чувствовала себя счастливой, ведь с высоты ты всегда лучше видишь окружающий мир, а он имеет возможность хорошенько разглядеть тебя.
Моджер с отрешенным видом отвязал поводья, звучно причмокнул губами и повел жеребца по кругу.
— Дай мне поводья, — неожиданно приказала Джулитта. — Я хочу проехать сама.
Моджер решительно покрутил головой.
— Мне не очень нравится эта идея, молодая госпожа.
— Ну хоть на минутку. — Она лукаво склонила голову. — Папа разрешил бы мне, ты же сам знаешь.
Моджер снова вздохнул.
— Ну, хорошо. Только один круг. А потом ты сразу же вернешься к матери. — Джулитта умело подхватила протянутые им поводья. Отец научил ее сидеть в седле еще до того, как она сделала первые в жизни шаги. Когда ей исполнилось два года, Рольф привез для нее из Лондона маленького ирландского пони. В три она уже ловко гарцевала на более крупных лошадях, купленных на севере. По мнению взрослых, маленькая Джулитта еще не доросла до высоких боевых коней, но сама она была уверена в обратном. Кроме того, их с Аполло связывала старая дружба.
Джулитта объехала легкой рысью круг вдоль изгороди и вскоре оказалась в дальнем углу двора, прямо напротив главных ворот. Поворачивая обратно, она краем глаза заметила приближающихся к замку отца, Оберта и Бенедикта. Те были слишком увлечены беседой и не видели ее. От неожиданности Джулитта вскрикнула, и в тот же миг испуганный Аполло заржал и поднялся на дыбы. Маленькая наездница крепко вцепилась в поводья и изо всех сил сжала коленями бока жеребца. Но голые пятки скользнули по лоснящейся конской шкуре, и она с трудом удержалась в седле. Перед ее глазами мелькнули сначала копыта и покачивающаяся земля, затем бледное, перекошенное от ужаса лицо Моджера с открытым в диком крике ртом. В следующее мгновение жеребец вихрем промчался мимо, чудом не сбив юного конюшего с ног.
Теперь все внимание Джулитты было приковано к воротам. На лице отца застыло выражение ярости и недоверия, Бенедикт оцепенел от удивления. Почувствовавшие опасность куры с громким кудахтаньем бросились врассыпную. Какая-то женщина, зажав рот ладонью, с отчаянным стоном навалилась на край колодца. Кто-то пронзительно закричал от страха.
Джулитта почти легла навзничь, пытаясь натянуть поводья и остановить жеребца. Но ее щуплое легкое тельце было подобно перышку, лежащему на спине огромного кита. На пути Аполло возникло препятствие в виде тележки с навозом. Огибая ее, жеребец задел бедром угол сарая и споткнулся. Джулитта вылетела из седла и упала на пыльную землю. Только чудом ей удалось избежать смертоносных копыт скакуна, который, нервно вздрагивая, сделал еще несколько нерешительных шагов и остановился.
Перепуганная до смерти, Джулитта лежала, распластавшись на земле, не в состоянии шевелиться. Падая, она нечаянно прикусила язык, поэтому из уголка рта стекала струйка алой крови. Это и напугало окружающих, уже решивших, что случилось самое худшее. Джулитта увидела склонившееся над ней обеспокоенное лицо Бенедикта. Она слабо улыбнулась и попыталась назвать его по имени, но рот был полон крови и с губ сорвались лишь нечленораздельные звуки. В следующее мгновение лицо Бенедикта скрылось за широкими плечами ее отца.
