— Хорошо, миледи. Я прослежу, чтобы все было подготовлено именно так, как вы сказали.
— Прекрасно. И можешь рассчитывать на помощь Бьяджо. — Она слегка нахмурилась. — Если только он не слишком увлекся, разыгрывая из себя рыцаря.
Боуэн сделал шаг вперед. Солнце, бьющее из открытого окна, заискрилось в его голубых глазах, и он невольно прищурился.
— О, Бьяджо делает успехи, миледи. Сэр Петер говорит, что он очень ловок и быстр, особенно для человека, никогда не державшего в руках копье.
— Да-да, я это слышала и от самого Бьяджо.
Она слышала это от него уже тысячу раз. Просто смешно, какое удовольствие находил он в том, чтобы, забравшись на коня, с деревянным мечом и длинной палкой вместо копья, скакать во весь опор к мишени, установленной на пустыре. Не раз тяжеленная мишень, раскачавшись, била его в спину, и он кубарем летел с лошади, но это нисколько не охладило его пыла. Вот дурачок! Все эти скачки и тренировки перед турниром превратили взрослых мужчин в каких-то мальчишек. Джина была уже не рада, что так горячо поддержала тогда сэра Петера.
Кроме того, ее раздражали бесконечные меры предосторожности; можно было подумать, что целое войско собирается прокрасться в замок под предлогом празднества. Тайные советы и сборища, споры насчет того, что лучше: переодеть своих людей и смешать их с толпой гостей или просто устроить турнир за деревней — все это затягивалось до глубокой ночи.
Собственно, больше всего Джина досадовала на то, что внимание Рональда переключилось с нее на этот турнир. Она замечала, что невольно делает глупые вещи, чтобы как-то привлечь его внимание, а главное — чувствовала себя не очень уверенно, какое-то странное беспокойство точило ее изнутри все сильней и сильней. Джина попыталась поделиться этим с Рональдом, но он просто отмахнулся от нее. Такое равнодушие к ее состоянию, разумеется, тоже страшно рассердило Джину. Просто с ума можно было сойти, до чего все вокруг ее раздражали!
— С вашего разрешения, миледи, я сделаюсь вашим распорядителем и буду наблюдать за всеми деталями.
Боуэн опустился на одно колено, как делал всякий раз, когда приближался к Джине, словно бы воздавая ей должное уважение. Так поступали далеко не все, и она улыбнулась ему.
— Я очень ценю твои услуги, Боуэн. И не могу себе представить, что бы делала без твоей помощи.
Это была правда: он оказался бесценным помощником, поскольку делал все, не задавая слишком много лишних вопросов.
Юноша посмотрел на нее снизу вверх, в его голубых глазах светилось обожание.
— Если бы я мог попросить… это слишком дерзкая просьба, но… Я мечтал бы иметь вашу ленту, чтобы надеть ее на турнире, миледи.
— Мою ленту? — переспросила Джина, приятно удивленная.
Никто никогда не просил ее об этом прежде. Правда, однажды она сама предложила Рону… Но об этом лучше было не вспоминать: он тогда просто не принял ее всерьез. Теперь же Джина была польщена и почувствовала себя героиней какой-нибудь рыцарской баллады — из тех, которые бродячие певцы-менестрели рассказывали для развлечения почтеннейшей публики.
— Шелковый шарф тебе подойдет, Боуэн?
— Я буду хранить его как зеницу ока, а когда выиграю турнир, принесу вам с победой! — пылко пообещал юноша.
Джина достала из сундука полоску красного шелка. Ткань переливалась тонкими золотыми нитями и благоухала жасмином. Это был ее самый любимый шарф, Джина считала, что он словно специально предназначен для того, чтобы его надели в ее честь.
Когда с милостивой улыбкой она вручала ему этот шарф, Боуэн схватил ее руку и, все еще стоя на коленях, прижался к ней губами.
— Моя прекрасная и обожаемая госпожа! — прошептал он. — Ради вас я готов на все!
— Ах, какой пыл! — произнес вдруг у нее за спиной низкий голос.
Обернувшись, Джина увидела Рональда, стоящего в дверях, опершись о косяк. Он улыбался, но это была одна из тех улыбок, которые не сулили ничего доброго. Джина уставилась на него, не в силах пошевелиться, а он, перешагнув через порог, гибкими упругими шагами пошел к ним.
Рон был в куртке и рубашке, а не в полном боевом облачении. При нем был меч, но легкий вместо тяжелого боевого, который он обычно носил. И все-таки это было такое грозное зрелище, что Джина поспешно выдернула свою руку у Боуэна. Она не подумала, что это выглядит подозрительно, а Рон, разумеется, подумал. В его светлосерых глазах появился опасный блеск, но Джина быстро пришла в себя. В конце концов, он сам виноват!
Если он не согласился носить ее цвета, почему она не может оказать эту честь другому?
Джина перевела взгляд на своего верного пажа… и поняла, что, пожалуй, оказала ему честь напрасно.
Боуэн смертельно побледнел. Он все еще стоял на одном колене, сжимая в кулаке красный шарф, а мысли его скакали бессвязно.
Пресвятая Дева… Я же знаю, как он ревниво относится к ней… И как же я не подумал?! Ведь он убьет меня за то, что я просто приблизился к ней! Он же решит, что я и в самом деле… И зачем я свалял такого дурака! О Боже, Боже! Я же прекрасно знаю, что бывает, если его разозлишь…
Не очень-то приятно иметь дело с мужской истерикой, и Джина пожалела, что не успела воздвигнуть мысленную преграду между ним и собой. Но, с другой стороны, всегда полезно избавиться от лишней иллюзии… А Рон, оказывается, ревновал! Ну что ж, тоже неплохо. Если только он не считает ее чем-то вроде имущества, принадлежащего лично ему. Бьяджо сказал однажды, что она для него просто еще одна ценная вещь — как Гленлайон или как верный конь. Но Джина иногда сомневалась, что настолько же ценная…
Впрочем, сейчас нужно было что-то срочно решить с Боуэном, который продолжал стоять на одном колене, совершенно растерявшись.
— Ты можешь встать, Боуэн. Милорд прекрасно понимает, что это естественно для рыцаря — носить цвета какой-нибудь дамы на турнире. — Она перевела взгляд на Рона и сладко ему улыбнулась. — Ведь когда-то он даже сам намеревался носить мои цвета. Не правда ли, милорд?
— Все верно. — Рон слегка поднял бровь, когда Боуэн неловко поднялся с колена. — И мне кажется, я носил их и продолжаю носить. Хотя ты, по-моему, понимаешь этот обычай слишком буквально…
Его вкрадчивый голос и опасная улыбка так подействовали на нервы Боуэна, что бедняга забормотал что-то совершенно несуразное. Рон пристально посмотрел на него, скользнув прищуренным взглядом по полоске красного шелка, который тот все еще сжимал в кулаке.
Не хватало еще, чтобы Боуэн вернул ей шарф! Джина со слепой решимостью ринулась в атаку, не обращая внимания на его душевные муки.
— Боуэн прекрасно знает, что сам ты не собираешься принимать участие в турнире, милорд. И если бы он не был таким галантным рыцарем, то не предложил бы носить мои цвета в вашу честь. Не так ли, Боуэн?
